— Очевидно, вы не дали себе труда прочитать бумаги с начала и до конца, — возразила Джейн и показала на запад — туда, где в лучах утреннего солнца невозмутимо и величаво возвышался солидный Коттедж. — Дело в том, что я живу вон там, и вся земля на этом берегу озера принадлежит нашей семье. Когда моя прабабушка была маленькой, этот дом служил ей постоянным местом детских игр.
Берн взглянул с интересом.
— Значит, я имею честь жить в игровом домике вашей прабабушки?
Джейн коротко кивнула.
— Но позвольте, каким же образом сокровище перешло к тетушке Лоу?
— Видите ли… — Джейн почувствовала, как начинают гореть уши. — Ваша тетушка Лоу впоследствии стала… э… близкой подругой моего дедушки.
Голубые глаза смотрели так пронзительно, что теперь уже горели не только уши, но и щеки. Наконец, не отводя взгляда, Берн громко расхохотался.
— Вот уж никогда бы не подумал, что старушка способна на проказы.
— Да уж. — Впервые за сегодняшнее утро, а может быть, и с момента приезда в Рестон, Джейн улыбнулась: — Во всяком случае, дед подарил дом вдове Лоу. Но землю подарить не мог — не имел права дробить фамильные владения или что-то в этом роде. Так что если бы вы дали себе труд внимательно изучить бумаги, то узнали бы, что владеете только зданием. — Она пожала плечами. — Все остальное принадлежит нам.
— Значит, как только я выхожу за порог, сразу нарушаю границы вашей собственности?
— До тех пор пока не окажетесь на дороге, ведущей к старой мельнице, — подтвердила Джейн. — Должна сказать, что наша семья нисколько не возражает против свободного и беспрепятственного передвижения, особенно после той бескорыстной и благородной помощи, которую вы оказали моему брату вчера вечером.
Если молодая леди надеялась услышать признание в великодушии, проявленном по отношению к Джейсону, или хотя бы получить лаконичное подтверждение встречи, то ее ожидало разочарование. Берн взглянул вниз, на корзинку.
— Это мне?
О Господи! Она же совсем забыла о приготовленном угощении!
— Да! — живо подтвердила Джейн и протянула подарок: — Примите в знак благодарности за заботу о брате. Сам он так страдает от головной боли, что не способен думать ни о чем, кроме собственных мучений.
Джентльмен снова поднял глаза и теперь молча смотрел в лицо Джейн, а она продолжала говорить:
— А еще это хороший повод сказать: «Добро пожаловать в наши края». Хотя я приехала лишь вчера, но считаю себя постоянной жительницей Рестона. В детстве мы проводили здесь каждое лето. Мама очень любила Озерный край. Она недавно умерла, но если бы была жива, то непременно собрала бы приветственную корзинку. Таков обычай.
Джейн неожиданно смутилась и замолчала.
— Мне уже приходилось принимать дары местных дам, — ответил мистер Уорт, наконец-то оторвав взгляд от лица незваной гостьи и входя в дом. — Должен сказать, что любопытство в них перевешивает все баночки и пакетики, вместе взятые.
Пришлось признать, что деревенское любопытство получило справедливую оценку, хотя принимать ее на свой счет не хотелось — как бы ни сверлило желание заглянуть в чужую жизнь.
— Да, мне тоже пришлось испытать гостеприимство соседей. Во всяком случае, потраченное впустую время компенсируется богатым ассортиментом варений и солений, — произнесла Джейн в пространство, скромно остановившись на пороге.
Впрочем, это вовсе не означало, что ей не удалось заглянуть внутрь, в гостиную.
В детстве дом вдовы Лоу поражал воображение. Джейн нередко прибегала сюда с грязными коленками и липкими от кленового сока ладонями и клянчила сладости. Прежде чем впустить в дом, хозяйка заставляла вымыть руки, ведь комнаты блестели безукоризненной чистотой. Вдова Лоу громко негодовала: что за грязнуля! А еще дочка герцога! И все же не возникало сомнений, что в глубине души старушка была рада маленькой гостье: вазочки с любимыми лимонными кексами никогда не пустовали, а к угощению неизменно подавали и чай.
В дом позволялось войти, лишь достигнув требуемого уровня чистоты. Гостиная представляла собой выставку старинных безделушек, крохотных фарфоровых фигурок, ярких эмалированных подсвечников… все глупое, дешевое, бесконечно милое. Ничего подобного не было ни в одном из домов герцога Рейна. Да, здесь прошли счастливые минуты искреннего детского восторга. Но сейчас некоторые из чудесных вещей исчезли: пропала вырезанная из известняка рыба, которая неизменно стояла на комоде; стол уже не украшала белая кружевная скатерть.