Такие мысли съедали его изнутри, но в каждый раз, когда Рэйчел заходила к нему в палату, чтобы навестить и поухаживать, у Гилберта в голове словно зажигался свет, и все вокруг переставало быть столь безнадежным. Но это было вплоть до того момента, пока Рэйчел не уходила. И уходила она в большинстве случаев по просьбе отца. Он не хотел, чтобы дочь не ела и не спала из-за того, что ухаживание за ним отнимали у нее слишком много времени и сил.
— Как ты, папа? — спросила Рэйчел, положив свою ладонь на его широкую грудь.
— Уже лучше, намного лучше, — улыбнулся он дочери и накрыл ее ладонь своей ладонью.
В его словах не было правды, и Рэйчел это прекрасно понимала, так же как и сам Гилберт понимал, что от его дочери нельзя что-либо скрыть.
— Все будет хорошо, поверь мне. Твои компрессы прекрасно помогают.
— Они только снимают боль, но не лечат, — произнесла с грустью в голосе Рэйчел и даже с некой злостью в свой адрес. — Но, уверяю тебя, я очень скоро найду нужные травы, которые смогут поставить тебя на ноги. Да и сир Либрук тебе обязательно поможет, он великий человек.
— Да, конечно, Джордж Либрук сильный маг и добрый человек. Вы с ним сможете вылечить меня.
И снова ложь. Джордж Либрук хоть и был чародеем, его силы все же были небезграничными. Он мог бы помочь ему подняться на ноги, но это заняло бы огромное количество времени и сил, и то, он бы остался хромым на всю жизнь. А какой из хромого работник? Он станет нахлебником и обузой для всей общины. Нет, такая жизнь была не для него.
— А знаешь, Джек Беллами заходил ко мне, — решил сменить тему Гилберт. — Он говорил, что вы с ним сдружились.
— Да, — улыбнулась Рэйчел. — Он хороший человек.
— Держись его, хорошо? Он не даст тебя в обиду.
— Почему ты это говоришь? — нахмурилась Рэйчел.
— Если со мной что-то случиться…
— Папа, замолчи! — потребовала девочка. — С тобой ничего не произойдет. Твоя жизнь вне опасности.
— Жизнь часто преподносит нам неожиданные повороты. Иногда хорошие, а иногда и не очень.
Зачем он говорил об этом? Почему он решил, что эти слова столь важны в эту минуту? Гилберт не мог ответить на свой же вопрос.
— Я… я потеряла мать, и я не отдам Земле Мертвых и тебя.
— Дочка, — погладил он ее по щеке. — Ты меня не потеряешь, я этому не позволю произойти, но пока я еще слаб и не могу встать с постели, о тебе должен кто-то позаботиться.
— Джек и Эйрин уже несколько раз приглашали меня к себе в гости, позволяя понянчиться с ребенком. Они очень добры ко мне.
— Вот и замечательно. Не стоит тебе целыми днями находиться около моей постели. Да тебе уже пора, если честно. Скоро должна начаться вечерняя молитва.
— Но, я ведь только что пришла.
Дверь в больничную залу отворилась, и в помещение вошел Джордж Либрук. Его черное одеяние резко контрастировало с полнейшей белизной помещения. Гилберту пришло на ум сравнение с коршуном, парящим среди кучевых облаков. И хотя к главе общины Гилберт всегда относился с уважением и почтением, в этот момент он подумал о надвигающейся опасности, вслушиваясь в стук его шагов по твердому настилу комнаты.
Джордж Либрук — высокий и худой, с впалыми щеками и с идеально уложенными волосами набок — больше походил на Харона, что пришел по его душу, чем на жителя Земли Живых. Он встал около Рэйчел и положил свою ладонь ей на голову. Огромная разница в росте между мужчиной и девочкой вновь показалась Гилберту чем-то волнительным и неправильным.
— Здравствуй, Рэйчел. Твой отец должен быть горд, что у него есть столь заботливая дочь. — Джордж Либрук пристально глядел в глаза Гилберту Коннорсу, словно пытался прочесть его мысли. И, по правде говоря, Коннорсу было, что сказать главе общины.