— Сукин сын мертв! — наконец произнес он.
Взяв флакон, отец изучил этикетку, затем протянул его Анастасии.
— Нитроглицерин… сердечное лекарство.
Анастасия с отвращением отшвырнул флакон в противоположный угол.
— Этот член даже не доставил нам удовольствия его замочить!
Уставившись на труп, Костелло задумчиво кивнул:
— И он также не выдал нам Дженовезе.
Глава 52
Только я успел одеться, просунув руку лишь в один рукав рубашки, как дверь в комнатку распахнулась и вошел Беппо, болтая так, словно он и не умолкал.
— Хорошие новости, — сказал Беппо, присаживаясь на корточки рядом со мной. — Сейчас ты выйдешь отсюда… Знаешь, как говорится, всему хорошему рано или поздно приходит конец, так что, наверное, и плохому тоже должен приходить конец — как, например, сейчас. — Вставив ключ в наручники, он отпер замок. — Хотя, должен признать, лично я никак не предполагал, что именно это плохое завершится для тебя так быстро — надеюсь, ты меня понимаешь… потому что Недотрога ненавидит тебя всем своим нутром, и он был очень рад возможности подержать тебя здесь. Чуешь, к чему я клоню?.. Нет? Неважно; главное — ты отсюда уходишь.
— Как так получилось? — спросил я, поднимаясь с пола и разминая затекшие мышцы.
— Что как получилось?
— Как получилось, что я отсюда ухожу? — Я потер ссадины на запястьях, натертые наручниками.
— Ты что — придурок, который смотрит в зубы дареному коню? Какая тебе разница — Недотрога сказал, что ты убираешься отсюда, так что натягивай второй рукав и шевелись пошустрее.
Продолжая болтать, Беппо вывел меня из комнатки уборщиц и начал спускаться по лестнице вниз. На первом этаже главного ангара кипела бурная деятельность, машины разгружались и загружались. Мы прошли через стеллажи с одеждой, которые отгораживали заднюю часть склада, и оказались на площадке перед воротами. У дверцы стоял Недотрога Грилло.
Застыв на месте, я стиснул кулаки, силясь совладать с собой. Этот Грилло один из тех, кто убил Терри. Мне захотелось разорвать его на части. Я бросился было вперед — и тут же остановился. Мой отец не переставал повторять: «Мудрое отступление лучше глупой атаки». До Грилло было шагов тридцать, но мне показалось, я их сделал целых триста.
— Что ж, козел, — презрительно бросил Грилло, — твой старик тебя выкупил. — Хмыкнув, он отпер дверцу. — На твоем месте я бы собрал вещички. Погрей свои сопли. Отправляйся в Аризону — там сейчас чудненько. — Расхохотавшись, Недотрога подтолкнул меня вперед.
Споткнувшись о порог, я вышел на улицу и поморщился, ощутив на лице ослепительный жар солнца. Чтобы удержать равновесие, я схватился за бампер стоявшего у тротуара грузовика и тотчас же отдернул обожженные пальцы. Солнце превратило металл в раскаленную сковородку.
Улица была запружена потоком машин, обычным для Швейного района в будний день. В воздухе царила какофония диссонирующих звуков. Остановившаяся прямо посреди улицы легковая машина настойчиво засигналила, и я, подняв взгляд, увидел, как Анджело опускает стекло. Сзади стоял «Шевроле»-седан, за рулем которого сидел Бо Барбера. Анджело редко отправлялся куда бы то ни было без сопровождения.
— Винни! — окликнул он. — Сюда!
Пробравшись через поток медленно ползущих грузовиков, я сел к нему в машину.
— Ну, как ты? — спросил Анджело и, обернувшись назад, стал выжидать возможность втиснуться в транспортный поток. Через какое-то время до него дошло, что я ничего не ответил, и он снова повернулся ко мне. Я сидел, полностью убитый, уставившись перед собой.
— Винни, что случилось? — спросил Анджело.
— Терри умерла.
Анджело встрепенулся.
— Та гардеробщица? Что с ней случилось?
— Вчера ночью, когда меня схватили, Терри была рядом со мной.
— Господи, малыш, я очень сожалею. Мне известно, что она тебе нравилась.
— Да… она мне нравилась.
— А я думал, она уехала из Нью-Йорка.
— Да, уехала. А потом вернулась. Чтобы увидеться со мной.
— О боже… нам нужно много о чем поговорить.