Чутко уловив интонации моего голоса, Сидни сказал:
— Ты всегда так радовался встречам с Терри… но сейчас ты выглядишь совсем нерадостным.
— Мой отец узнал о нашей связи.
Широко раскрыв глаза, Сидни пробормотал:
— О боже…
— Вот именно… Не знаю, как отнесется к этому Терри, но безмерное счастье в повестке дня не значится.
— Почему Терри должна сердиться на тебя? Ты ведь ни в чем не виноват.
— Да дело вовсе не в этом, — сказал я.
Из-за угла донесся новый взрыв громких криков. Кто-то заработал очередное очко, и это было встречено воплями восторга и стонами разочарования. Две минуты назад Сидни был полностью поглощен игрой, но сейчас он не обратил никакого внимания на рев болельщиков, погруженный в раздумья. Внезапно его лицо просветлело, и он сказал:
— А может быть, сначала мне поговорить с Терри? Она относится ко мне хорошо и не разозлится, услышав признание. Ну а если все же разозлится, то на меня, а не на тебя. «Отрубит голову гонцу», понимаешь?
Я усмехнулся — Сидни разбирался во многих вещах, но женщины определенно были для него темным лесом.
Я сказал:
— Спасибо, дружище, но этим я должен заняться один… Возвращайся смотреть игру… А я поймаю такси.
Дружески потрепав Сидни по плечу, я развернулся и направился в сторону центра. Сзади снова донесся вой болельщиков, и я задумался о том, что принесло мне это лето… Я стал пешкой в разгорающейся гангстерской войне, у меня есть подруга, которая до смерти боится моего отца, шесть друзей, которые ради меня пойдут с голыми руками на танк, дохлятик-еврей, который пытается научить меня уму-разуму… но при этом я понятия не имею, к чему все это приведет.
Пятнадцать минут спустя такси высадило меня перед домом Терри, и я подумал: «Пятнадцать минут и две мили отделяют чемпионат по уличному бейсболу от района шелковых чулок. Где еще может быть такое, кроме как в Нью-Йорке?» Для меня именно в этом и состояла сущность города — нищие и богатые, черные и белые, счастливые и печальные, жестокие и… скучные.
Терри знала, что я приду рано, поэтому оставила дверь незапертой. Я вошел в квартиру без звонка. Окна в гостиной были занавешены, а свет не горел, поэтому в квартире царила темнота. Услышав доносящийся из спальни гул кондиционера, я ставшим уже привычным маршрутом пересек гостиную. Толкнув дверь спальни, я уловил аромат духов «Шанель № 5». Терри спала с тускло-желтым ночником, и я разглядел, что она лежит на животе, полностью обнаженная, раскинув руки и ноги. Присев на край кровати, я поцеловал Терри в затылок. Пошевелившись, она открыла глаза и перевернулась на спину. Затем, улыбнувшись, протянула ко мне руки… и снова началось волшебство.
Полчаса спустя я зажег две сигареты, протянул одну Терри и сказал:
— Однажды я видел это в кино. Так сделал для Бетти Девис один заморский тип.
— Поль Хенрейд, — сказала Терри.
— Кто?
— Заморский тип… это был Поль Хенрейд. А кино, которое ты имел в виду, это «Сейчас, путешественник».
— О, — поразился ее познаниям я. — После того как этот фильм вышел на экраны, парни нашего квартала целый год зажигали сигареты для всех знакомых девиц. Однажды я даже видел, как парень зажигал сигарету для другого парня. Вот так.
Хихикнув, Терри перекатилась на меня. Наши лица оказались нос к носу.
— А ты когда-нибудь видел это? — спросила она.
— Что?
— Парня с другим парнем?
— Ты что, шутишь? — с отвращением спросил я.
— Ну а как насчет девчонки с другой девчонкой?
— Что? Ты пишешь книгу?
— Просто любопытно. А как насчет парня с двумя девчонками?
— А как насчет того, чтобы отпустить меня и выпить кофе? Мне пора к ребятам.
— Ладно, мой сладкий, но если освободишься рано, заскочи ко мне перед тем, как я уйду на работу. — Хихикнув, Терри чмокнула меня в нос. — Старушка Терри приготовит что-нибудь вкусненькое.
Она поднялась с кровати и пошла на кухню. Точнее, не пошла — поплыла. Она напомнила мне нимфу, которую я видел в книге Сидни об эпохе Возрождения. Встав, я направился в ванную и зашел в стеклянную душевую кабинку. Но не успел я намылиться и до половины, как Терри прильнула ко мне сзади, обвивая руками.
— Эй, морячок, тебе не потереть спинку?
Передав через плечо мочалку, я прислонился к стене. Терри стала тереть мне спину, и я рассудил, что уж если нырять с головой в омут, то лучше всего сейчас.