Я связался с ребятами, и ровно в полдень мы прибыли к знаменитому ресторану, расположенному на Седьмой авеню. К этому времени раскаленный асфальт уже испускал невыносимый жар. У дверей ресторана нас встретили обливающиеся потом несколько отцов и одна мать. Отцами были Джино Веста, Анджело Мазерелли, Луис Антонио и Энрико Камилли, отец Прыгуна. Единственной матерью была Молли О’Мара. Лео Дельфины, отца Мальчонки, не было — он отсыпался после вчерашнего перепоя. Ну а отец Бенни по-прежнему находился в госпитале ветеранов войны, за три тысячи миль отсюда.
Несмотря на ранний час, народу в ресторане уже было полно, и нам пришлось подождать, пока толпа немного поредеет. Через несколько минут к нам подошли Сидни и мистер и миссис Батчеры, сияющие так, словно они только что выиграли главный приз в лотерею. Сидни уже издалека радостно крикнул:
— Винни, послушай, что я тебе сейчас скажу! У меня просто замечательная новость!
После того как все поздоровались друг с другом, я спросил:
— Какая?
Ответил мистер Батчер:
— Произошло настоящее чудо! Наш раввин не перестает повторять, что в этом мире все имеет определенный смысл. И теперь я знаю, что он прав.
— О чем это вы? — спросил я. — Какое еще чудо?
— Вчера поздно ночью у Сидни случился ужасный приступ астмы, — объяснила миссис Батчер, радостно кивая нам.
— И это и есть чудо? — удивился я.
— Да нет же… — Сложив руки, миссис Батчер обратила взор к небесам. — Вот где чудо!
Увидев наши недоуменные лица, Сидни объяснил:
— Вчера ночью у меня был очень сильный приступ астмы. Я с трудом мог дышать. Медсестра вызвала врача, и он пришел…
— Это оказался молодой практикант, — прервал сына мистер Батчер, сам не свой от счастья. — Он из Индии!
— Осмотрев меня, врач спросил, как часто и когда у меня случаются подобные приступы, — продолжал Сидни. — Я ему рассказал, и тогда врач попросил медсестру принести кое-какие лекарства, а сам…
— А сам выбросил из палаты все подушки! — закончила миссис Батчер.
— Медсестра принесла вот это лекарство, — снова заговорил Сидни, показывая баллончик с пульверизатором, — врач прыснул мне в нос и горло… и от астмы не осталось и следа.
— Все дело было в подушках! — торжествующе заключил мистер Батчер. — В пере, которым они набиты! У Сидни никакая не астма! А аллергия!
— И он докопался до самой сути, — подхватила миссис Батчер. — Этот молодой практикант из Индии! Приступы случались только ночью. И никогда днем. Все дело было в подушках! — Она радостно стиснула сына в объятиях. — У Сидни просто аллергия!
Все принялись наперебой поздравлять Сидни и его родителей. Стиснув кулак, я мягко ткнул его в плечо.
— Это же замечательно, Сидни! У тебя просто аллергия!
— И еще врач сказал, что, вероятно, перебои в работе сердца обусловлены повышенной нагрузкой во время приступов аллергии! Только представь себе! Быть может, я смогу стать почти совершенно нормальным человеком!
Рассмеявшись, я снова ткнул его в плечо и сказал:
— А почему бы и нет? Может, ты еще станешь олимпийским чемпионом!
— Винни, неисповедимы пути господни, — сказал мистер Батчер. — Если бы Сидни не познакомился с тобой, он не оказался бы рядом с бомбой. Не оказался бы рядом с бомбой, не попал бы в больницу. Не попал бы в больницу, не произошло бы чуда.
Все принялись снова выражать бурную радость по поводу счастливого стечения обстоятельств, и тут метрдотель пригласил нас в ресторан. В зале нас встретили благодатная прохлада кондиционеров, звон посуды и столовых приборов и сотня голосов, говорящих на повышенных тонах. Через несколько минут нас усадили за столик, и к нам подошел один из сварливых официантов, которыми так славился ресторан. Табличка на груди говорила, что официанта зовут Мэнни.
— Мне, пожалуйста, солонину, — заказал Анджело.
— И мне тоже, — подхватил Порошок.
— Нет, солонина не пойдет, — ответил Мэнни. — Она слишком жирная.
— А я люблю жирную солонину, — настаивал Анджело.
— И я тоже, — присоединился к отцу Порошок.
Не обращая на него внимания, Мэнни обратился к Анджело:
— У вас что, проблемы со слухом?
— Нет, — ответил Анджело.
— Тогда слушайте. От жирной солонины у вас закупорятся артерии. Возьмите лучше копченую говядину по-итальянски.
— Но я хочу солонину! — возразил Анджело.