Если бы я хотя бы на секунду мог представить, как удивительно прекрасно ее лицо, склоненное над тетрадкой, я бы никогда не осмелился преодолеть те несколько шагов, что отделяли меня от нее.
— Вы пишете мемуары?
Я произнес эти слова осторожно, чтобы не испугать ее.
— Продолжайте любоваться морем, — ответила она мне, не поднимая головы, — и не мешайте мне разбираться со своей жизнью.
Тон сухой. Легкий акцент человека не отсюда. Однако голос ее был все равно замечательный, я бы даже сказал какой-то утонченный.
— Вы приезжая?
— А вы полагаете, что вы у себя дома среди этих скал, которые всегда будут принадлежать только солнцу и ветру?
Ее слова были острее рифов, о которые разбивались внизу волны. Она захлопнула свою тетрадь и уставилась на мои ноги. Она медленно смерила меня взглядом с ног до головы, дерзко и вызывающе.
У меня перехватило дыхание. Ее лицо вызвало во мне такую бурю эмоций, о существовании которых я и не подозревал на протяжении своей бестолковой жизни. Сказать, что у нее были тонкие и правильные черты лица — значит ничего не сказать. Ее лицо ошеломляло. Отталкивало и притягивало. Мне улыбалось и меня унижало. «Я пишу роман, который называется „Спагетти под томатным соусом“, и у меня совершенно нет фантазии. Я итальянка, выросла в Ля-Рошели и каждый день ем спагетти. Вот, теперь вы знаете обо мне все, до свидания!»
Один ее глаз был необыкновенно живым и хитрым, а в другом притаилась бесконечная грусть. Солнце уже запрокинулось за остров, а я все не мог решить, какой из них мне нравится больше. Хитрый уже пугал меня. С каких же пор эти глаза вот так борются друг с другом? Из-за этого у нее было легкое косоглазие, которое делало ее еще очаровательней. Эта молодая женщина казалась совершенно измученной. Измученной, как человек, который нигде не может найти себе пристанище.
Оттуда, где я стоял, мне была видна ее грудь. Маленькая, но такая же высокомерная, как ее глаза. Такая же острая.
— Если вы любите спагетти, приходите к нам в ресторан «Под соусом». Мой друг Тони готовит спагетти как никто другой, со сливочным соусом, с оливковым соусом и зеленью, с пармезаном. Приходите в любое время, вы будете нашей гостьей. Я всегда мечтал написать роман. Десять лет назад я придумал первую фразу и с тех пор ищу вторую.
Она заинтересовалась и спросила меня, что это была за фраза.
— Когда он вернулся с Канарских островов, небо было безмятежно-канареечного цвета.
Она рассмеялась.
— Где находится ваш ресторан?
Я ей объяснил.
— Захватите с собой вашу тетрадку, обменяетесь с Тони рецептами.
— Меня интересуют только рецепты как быть счастливой, остальное не имеет значения. Спагетти — это лучшее, что я нашла, на них все-таки можно положиться.
Я опоздал в ресторан на целый час. Тони сказал, что звонил мне раз десять, пока готовил рыбный суп. Я стал постепенно расставлять приборы на столы, уже появлялись первые посетители. Чтобы их успокоить, я предложил аперитив. Я бегал от одного стола к другому, ни на минуту не сводя глаз с площади. Я уже ждал ее, женщину, которая ворвалась в мою жизнь, точно комета. А я ведь даже не знал ее имени.
Целую неделю я всматривался в площадь, с утра до ночи, споласкивая стаканы, разговаривая с посетителями, раскрывая зонтики по утрам.
В тот день, когда я решил, что она никогда не придет, она распахнула дверь нашего ресторана. Было девять часов вечера, только что прекратился дождь. У всех, кто был в зале, перехватило дыхание, как это случилось со мной неделю тому назад. На ней было другое маленькое черное платье, с застежкой спереди, расшитое пионами, или, может быть, маками. Ее фигура была такой же нежной и плавной, как родник.
Она подошла ко мне.
— Я ждал вас все это время, — сказал я ей, совершенно потрясенный.
— Вы могли бы меня ждать десять лет, как вторую фразу вашего романа. Но в мой холодильник помещается еда только на неделю.
— В жизни все прозаичнее, чем в романах.
У меня в руках были две порции стейка с зеленым салатом. Она приветливо улыбнулась мне.
— Подождите секунду, я обслужу посетителей и познакомлю вас с моим компаньоном.
Я проводил ее на кухню.
— Тони, познакомься, это единственный на свете писатель, который может писать роман о спагетти под томатным соусом, глядя на море.
— Прекрасно, если бы я смотрел на море, мы давно растеряли бы всех своих клиентов, — проворчал он, не отходя от сковородки и даже не повернув головы, — поэтому давай пошевеливайся, я не собираюсь по три раза разогревать эскалопы.
Мы вернулись в зал.
— Простите его, у нас каждая секунда на счету, придется нам нанять кого-нибудь себе в помощь.
В ресторане не было ни одного свободного столика. Я предложил ей пока сесть у стойки. Она села на высокий табурет, я принес ей рюмку порто. Нога на ногу, с рюмкой порто в руке — я не могу передать, какое впечатление она производила. Даже те, кто уже ждал счет, заказали еще выпивку или чашку кофе.
«Вот бы нам такую официантку», — подумал я. Только все эти взгляды, устремленные на нее, пробудили во мне ревность. Да, ревность, хотя она пришла к нам только потому, что у нее кончились продукты и ей нечего было есть. Впервые в жизни я испытал это яростное и нелепое чувство. И впервые в жизни я встретил писательницу, женщину, которая писала роман на коленях.
В течение следующего часа я принес ей еще две рюмки порто и разбил кучу тарелок. Ее это забавляло, когда она смеялась, ее черное платье задиралось, обнажая загорелые ноги. Я никогда не бил тарелки с таким воодушевлением. Тони орал из кухни: «Молодец, здорово ты распоряжаешься нашей прибылью!»
Постепенно зал опустел. Я посоветовал ей попробовать баклажаны с сыром пармезан или овощную лазанью. Но нет, она пришла за спагетти со сливочным соусом. Я поспешил убрать все со столов и сел рядом с ней.
— Ну, как вам?
— Ваш друг готовит спагетти почти так же хорошо, как и я. Если бы он еще не поленился съездить за пармезаном в Вентимиль, он был бы просто вне конкуренции. Ваш пармезан слишком соленый, чувствуется, что он из пластмассовой упаковки. Ездите пару раз в месяц к границе в рыночные дни, сэкономите деньги, а ваши посетители будут просто тарелки вылизывать. Я добавляю пармезан практически во все. Я даже ночью просыпаюсь, чтобы съесть несколько кусочков, и лучшего сыра я не знаю.
— Я закрываю ресторан, и мы с вами вдвоем едем к границе. У меня безумное желание попробовать этот пармезан, целую тонну. Я слушаю вас, и у меня текут слюни.
Она засмеялась. Ее глаза были прекрасны, и губы и зубы тоже. Это из-за нее, а не из-за пармезана мой рот наполнялся слюной. Мне хотелось встать, поймать ее, искусать до крови ее губы.
— Как бы мне сейчас хотелось уехать куда-нибудь поближе к Италии, но через час мне на работу.
— Вы пишете по ночам?
Каждая моя фраза вызывала ее смех.
— Я бы с удовольствием писала по ночам. Но, увы, друг мой, я делаю пиццу, и моя компания работает круглосуточно.
— Пиццу?
— Да, на конвейере. Мое дело — начинка. Я проучилась три года на филологическом факультете, а теперь увлажняю тесто томатной подливкой и украшаю его оливками. Неужели вы думаете, что моими писательскими опытами можно что-нибудь заработать? У меня не было такого детства, как у Симоны Бовуар или как у Колетт. Я даже еще не искала себе издателя. Я просто пишу, и это единственное, что мне интересно. Но нужно все же что-то есть и платить за квартиру.