В лагере он уже был однажды. Недели за три до начала каникул они приезжали сюда с отцом. Сошли с электрички на какой-то там станции. Потом километра три пробирались через сырой еще, не до конца оживший лес. Лене бы радоваться, что он вместе со своим отцом, что он в лесу, да не получалось.
По широкой, неистоптанной лесной дороге они вышли наконец к лагерю. Когда-то — наверное, осенью — здесь прошла телега. След на влажной земле так и не успел зажить. И теперь в узкой колее стояла полая вода. След тянулся далеко и синел, словно рельса. И там, в конце его, Леня увидел однообразные домики и понял, что это лагерь.
С одной стороны у лагеря не было никакой загородки, только лес, а с другой — высокий облезло-синеватый забор и за ним шоссе. Леня догадался, что сюда можно было бы попасть и более простым путем, не через лес. Но отец это сделал нарочно, чтобы подружить Леню и лагерь.
Они прошлись от домика к домику по рыжей прошлогодней траве, сквозь которую кое-где пробивались зеленые чубы. Здесь все строения были синие: дома, скамейки, забор.
— Ну что… По-моему, неплохо, — сказал отец виноватым голосом.
Лене сделалось стыдно, что у него сейчас такая, наверное, тоскливая и кислая физиономия — несчастный вид. Он упал коленями на траву, сделал кувырок, как его учили на уроках физкультуры. Встал, улыбнулся отцу. Штаны на коленях были мокрые… Несколько секунд они смотрели друг на друга.
— Ну, а хочешь — не езди, — сказал отец. — Обстоятельства тебе известны.
— Почему? — быстро ответил Леня. — Мы же договорились!
За футбольным полем и еще другим пространством, тоже ровным и тоскливым, как плац для марширования, они увидели три или четыре десятка сваренных между собой обрезков водопроводных труб. Такие как бы перепутанные турники. Турниковые джунгли.
— Это для чего же? — сам себя спросил отец. — Лазить, что ли?
— Вряд ли. — Леня пожал плечами. — Тут загремишь — не поймают… А им за них отвечать… за детей.
— Кому им?
— Ну, воспитателям… вожатым этим…
Отец ничего не ответил. Наверное, думал так же, как сын. Леня повис на нижней перекладине. Синяя краска кое-где облупилась.
— Ну чего? Пойдем? — сказал отец. — Мама там с обедом нас ждет.
У начала лесной дороги с водяной змеистой рельсой они остановились, еще раз посмотрели на лагерь.
«Только не надо быть таким несчастным, — сердито подумал Леня. — Не надо из себя много строить, понял? И раз я обещал, то сделаю!»
В сущности, никаких обещаний с него не требовали. Да и что за проблема: одну смену отбыть в лагере. Впервые за многие годы его родителям достался летний отпуск в одно и то же время. А месткомовцы помогли достать путевки в один и тот же санаторий. Это и были обстоятельства… Но значит, обычное Ленино летнее счастье летело вверх тормашками: ни дачи, ни речки Мамонтовки, ни ребят.
— Сын, ты вообще что? С людьми плохо сходишься? — уже в метро спросил отец.
Леня в ответ пожал плечами. Не хотел он сходиться с кем попало, когда у него уже были друзья! На даче и на станции Клязьма. А не в этой
синей одинаковости.
* * *
И вот они приехали. На знакомый Лене плац, сильно с тех пор позеленевший. У отрядных домов (тех самых голубых строений) на траве горой лежали чемоданы. И Ленин тоже лежал где-то там. Все чемоданы предписано было сдать в кладовку.
Никто, между прочим, об этом не думал. «Они просто привыкли. А я приехал сюда не для того, чтобы привыкать. Отбуду двадцать восемь дней — и на Клязьму». Леня отвернулся от той кучи народа, которая была его вторым отрядом. Сел на низенькую, опять голубого цвета, скамейку, врытую в землю. «Я это делаю для своих родителей. Я же не эгоист какой-нибудь». Родители даже и не заметили, что Леня сюда не хотел ехать… Так он думал.
В нескольких шагах от себя Леня Осипов увидел девчонку. Она сидела на плотном коричневом рюкзаке. Такая одинокая среди общей громкой суетни. Как беженка. Девчонку эту по автобусу Леня не помнил. Но она сразу приглянулась ему — за тоскливые глаза. Он с ней был как бы из одного тайного общества.
Леня не умел заговаривать с незнакомыми людьми. И некоторое время ждал, что, может быть, она сама заговорит. Но девчонка смотрела куда-то — не то на Леню, не то мимо Лени. Он даже оглянулся — там был… его отряд и отрядный дом. Тогда он наконец спросил: