Деревья и кустарники на центральной и единственной площади поселка были украшены воздушными шарами и разноцветными гирляндами, которые должны были с наступлением темноты озарить все вокруг волшебным светом. Прямо на площади стояли шатры с различными аттракционами, палатки со сладостями, накрытые столы ломились под тяжестью всевозможных яств, которые каждый желающий мог продегустировать, вино лилось рекой, играла легкая, веселая музыка. Посреди площади и дети, и взрослые соревновались в перетягивании каната, бегали наперегонки в мешках: народ веселился от души.
— Идите, развлекайтесь! — сказал им отец. — А мы по-стариковски побродим тут, потом встретимся за столиком, вон у того дерева.
— Пойдем? — спросил он с улыбкой.
— Пойдем! — со смехом ответила она.
И они пошли. Постреляли из лука в тире, ни разу не попав по мишени, но вдоволь насмеявшись, с завязанными за спиной руками долго пытались по очереди откусить от яблока, свисавшего с дерева изобилия, перепробовали кучу всевозможных блюд и в итоге остановились у шатра гадалки.
— Зайдем? — почему-то шепотом спросила она.
— Ты веришь в эти бредни? — удивился он.
— Ну пожалуйста! Давай зайдем вместе! — и она затащила его за руку в шатер. Едва сдерживая смех, он вошел внутрь.
В шатре было темно и тихо: видимо, толстые стенки из какой-то плотной ткани не позволяли проникнуть сюда веселому шуму с площади. В полумраке разглядел он круглый стол с зажженной свечой, хрустальным шаром и гадальными картами, раскинутыми веером.
— О, вся атрибутика на месте! — смеясь, воскликнул он. — А где же колдунья? Мне уже страшно.
Из-за темно-красного занавеса в углу шатра появилась неопределенного возраста женщина в цыганской одежде: длинные пестрые юбки, надетые друг на друга, множество браслетов, колец, голова обмотана ярким платком, расшитым золотыми монетами, иссиня-черные волосы спадали из-под платка почти до пояса.
— Вы вместе?
Он не понял, спросила она или констатировала факт.
— Садитесь! — и взмахом руки указала на два стула, стоявшие у стола.
Давясь от смеха, он присел на один из них. Очень серьезная, кузина села на краешек второго стула.
— Что вы хотели бы узнать? — спросила гадалка.
— Я хочу знать, что нас ждет в будущем, — робко ответила кузина.
Гадалка взяла ее руку и, едва взглянув, отшвырнула обратно:
— Уходи!
— Что вы увидели? — со страхом спросила кузина.
— Эй, зачем вы ее пугаете? — разозлился он и встал со стула.
— Выйди! — приказала цыганка кузине. — А вот с ним я буду говорить!
— Пойдем отсюда, — он взял ее за руку. — Сплошной театр!
— Останься, молодой синьор! — гадалка буквально пригвоздила его взглядом к стулу. — Пусть выйдет только твоя сестра!
Он оторопел:
— Откуда ты знаешь?..
— Останься, пожалуйста, интересно же! — прошептала ему кузина. — Я подожду тебя снаружи! — и вышла.
Он пододвинул стул поближе:
— Говори, ясновидящая. С чего ты взяла, что эта синьорина — моя сестра? А вдруг она моя невеста? Или даже жена?
— Она твоя кузина, и тебе это известно, так что перестань валять дурака, — сказала гадалка, прожигая его взглядом черных глаз. Мороз прошел у него по коже.
— Кто тебе сказал?
— А мне не надо говорить: я сама все вижу. Твоя маленькая кузина до смерти влюблена в тебя. До смерти.
— Я тоже люблю ее, — сказал он, — и что же? Это так бросается в глаза?
— Не бросается, — сказала гадалка. — Потому что ты — не любишь, я вижу только ее любовь, ее страсть и ее горе.
— Слушай, мы вполне счастливы. Говори, что ты хотела, или я пойду, — внезапно он потерял интерес к происходящему. — Что ты там такое разглядела у нее на руке? Может, мою тоже посмотришь?
— Мне не нужна твоя рука, парень, — гадалка покачала головой. — Все уже предрешено, все так и будет: никто не может обмануть свою судьбу. И ты не сможешь. Скажи своей кузине, пусть уезжает домой, пока это лето не кончилось.
— Хватит загадок! — он встал со стула. — Я пошел. Не верю ни единому твоему слову.
— Мне жаль тебя, парень, — цыганка покачала головой. — Ох, настрадаешься ты еще, ох, намучаешься. Пока еще не поздно, оставь ее.
— Да почему? — не выдержал он. — Можешь толком сказать?
— Ты не любишь ее, твое сердце закрыто, ты должен прекратить все, что между вами есть. Я вижу ясно: на тебе ее судьба и сломается, уже сломалась. Пока не кончилось лето, пусть она уезжает домой.