В кабинете повисла тяжёлая тишина. Какая борьба происходила в голове юной подпольщицы можно было только догадываться. И Зейдель надеялся, что страх остаться здесь и попасть в руки палачей и насильников, толкнёт её и дальше к краю болота, откуда возвращения нет. Оно будет засасывать всё больше, дальше и глубже.
Краузе сидел молча и только курил, боясь лишним словом вспугнуть или нарушить ту хлипкую атмосферу доверия, если так можно это было назвать, установившегося между Зейделем и Олесей. Девушка нерешительно взяла ручку в руку и жалобно посмотрела на Курта и тот молча закрыл глаза и одобряюще кивнул головой. А через пять минут на столе лежал список из пятнадцати фамилий, а против трёх стояли крестики.
- Ну, вот и всё. Молодец. Сейчас тебя вывезут. Иди домой. Живи как жила и раньше. Мы тебя сами найдём через несколько дней.
В кабинет зашёл водитель Краузе и Зейдель, показав на него, сказал: - Вот он тебя незаметно вывезет и высадит. Иди с ним и не беспокойся ни о чём.
Девушка неуверенно поднялась с табуретки и, подумав немного, снова села, под удивлёнными взглядами немецких офицеров.
- А вот скажите - Почему надо выбирать раскаленные иголки, а не холодные? - Неожиданно нормальным голосом задала вопрос Олеся.
- Тебе теперь не стоит об этом даже думать. Так ведь? - Удивлённо проговорил Курт.
- И всё-таки мне любопытно.
Курт озадаченно хмыкнул: - Хорошо. Когда под ногти загоняют раскалённые иголки, нервные окончания быстрее немеют и человек практически не чувствует боли. С холодными иголками этот момент немения растягивается на продолжительное время и человек больше страдает от боли....
Когда за девушкой и водителем Краузе, который должен был скрытно вывезти из здания СД Олесю, закрылась дверь Дитрих подошёл к Курту и с благодарностью пожал ему руку.
- Курт, браво. У меня бы не хватило терпенья. Ну, ты молодец... Такое дело провернул. У нас полный список подпольной организации. Мы знаем кого легко можем расколоть. В руках все ниточки, за которые можно дёргать русских в любую сторону. Нам эта русская девка теперь не нужна....
- Дитрих, но.., но..., не забывай, хоть она и русская девка, но я ей дал слово немецкого офицера.
- Ладно, Курт, сегодня ты победитель - тебе можно всё. Раз ты сказал нет - значит нет.
Часть третья.
Глава шестая.
Граната глухо ударила с той стороны стены и, отскочив как мячик, громко лопнула во дворе, подняв небольшой снежный смерч смешанный с землёй и дворовым мусором. Это была наверно десятая граната, которая не попала в окно, что было хреновым признаком - нас решили взять живыми. И если мы последними патронами не застрелимся, у немцев это получится.
Патронов осталось тоже мало, мы держали оборону в доме уже два часа, да и самих нас осталось тоже двое - я и Петька. Один из разведчиков, по моему приказу, ещё в начале боя смог прорваться и уйти, чтобы рассказать как мы погибли и даже если он будет бежать всё время не останавливаясь, то до базы доберётся в лучшем случае за три часа. Трое остальные сопровождающие разведчики погибли один за другим, а мне ничего. Даже стыдно перед погибшими и раненым Петькой. Хотя сейчас он был ранен только в плечо и навылет. Наскоро его перевязал и он держится молодцом: залёг у порога сеней и не даёт немцам вломиться в избу через двери, а я прыгаю, переползаю от окна к окну и короткими очередями держу немцев на расстоянии. Правда, это расстояние всё сокращается и сокращается. И очереди мои звучат всё реже и реже. Помощи ждать не приходится и от силы ещё максимум минут тридцать сумеем продержаться и всё.
От порога сеней загрохотала очередь и там с грохотом кто то упал и жалобно закричал от боли и от сознания, что ему не повезло. Петька заматерился и чуть сдвинувшись в сторону стал смотреть в глубь полутёмного, длинного пристроя к избе: - Сволочь, вот чего попёрся к нам? Чего орёшь? Мало что ли, так на...., - прозвучала короткая очередь и крики оборвались.