- Ща как смажу! - озлился Никитич. - Своих не соберешь! - и привычно плюнул в кулак. Алеша торопливо нащупывал в кармане подарок Перепетуя массивную булатную подкову, не раз выручавшую его в лихую минуту.
- Будя вам, раскудахтались, - недовольно проворчал очнувшийся Муромец и, оторвав крестьянский зад от муравы, пошел опростаться в кусты. Присев на корточки, он погрузился в думы.
В это время Добрыня, подбитый Поповичем, орудовал в погребе старухи Ярославны, которая, кстати сказать, приходилась родной бабкой Василисе Премудрой. Алеша стоял на стреме.
- Ах вы ироды! - раздался пронзительный визг. - Мало вам, что всех девок в округе перебрюхатили, так еще и сюда забрались?! Глаза б мои не глядели! У-у-у! Бесстыжие морды! А ну, вылазь оттудова!!!
Добрыня с грохотом выбирался из погреба. В кустах Муромец торопливо натягивал портки. Подбоченясь, Ярославна принялась костерить почем зря Добрыню с Алешей:
- В других деревнях богатыри как богатыри, а вы! Вы! Жулики вы первостатейные, прости господи!..
Издалека с достоинством подходил Илья.
- В чем дело, мамаша? Че орем-то? - хмуро спросил он.
- А-а, еще один явился, - ядовито пропела Ярославна, поворачиваясь к Муромцу. - Отрастил ряшку - смотреть противно, чисто боров! Пользы ни на грош, одно название только - богатырь!
- Ну, бабка, ты того! Не шибко разоряйся, - проворчал Муромец. Вмешался Попович:
- Между прочим, давеча на Спаса половецкого лазутчика кто обратал?!
- Лазутчика! - всплеснула руками бабка. - Лазутчика?! Да как у тебя язык поворачивается такое брехать? Ванька то был из соседнего села. Вот погоди, явятся тамошние мужики, они вам ребра намнут, намнут-то, дармоедам проклятым! Ишь - лазутчика!.. Половцы-то - вон они, за лесом кибитки понаставили. Ужотко два хуторы спалили, пока вы тут очи заливали.
Муромец сердито засопел и, оборотясь к друзьям, скомандовал:
- Ладно, братва! Пошли, разберемся. Ишь - половцы!..
Алеша услужливо кинулся выдирать для Муромца кол из бабкиной выгородки. Сразу подобревшая бабка Ярославна умильно прослезилась и перекрестила богатырей на дорогу.
Вечером богатыри держали совет. Алеша горячился, доказывая, что тыл половецкого войска - на восходе. Муромец мучительно сомневался, есть ли у них вообще тыл. Добрыня потел и не понимал, чего от него хотят. Наконец воцарилось тягостное молчание, которое нарушил Добрыня:
- Пожрать бы, братцы. Как-никак, на дело идем!
- Отставить пожрать, - нахмурился Муромец. - Раны нутряные хуже заживают при полном-то брюхе.
Попович молча сглотнул слюну.
Решено было напасть на рассвете. С тыла.
Всю ночь богатыри бдили, борясь с комарами, которые, подлые, кусали даже сквозь кольчугу. Чтобы убить время, стали рассказывать анекдоты. Алеша рассказал восемьдесят четыре, Илья - три (из них один и тот же два раза). Никитич терпеливо все это прослушал.
С первыми лучами солнца в тылу у половцев раздались воинственные крики, которым половцы спросонья ответили не менее воинственными, но, опомнившись, стали стройными колоннами убегать за горизонт. Богатыри торопили события. Попович, воинственно улюлюкая, шарил по кибиткам. Половцы не оглядывались: им в затылок дышал разошедшийся Добрынюшка. Муромец руководил. Аввакушка и Перепетуй, встречая освободителей, восторженно мычали сквозь кляпы. Рядом смердил впопыхах забытый Горыныч.
Подбежавший Алеша кивком головы поздоровался с Перепетуем и принялся сматывать с него заграничную веревку. Илья Муромец, широко улыбаясь, закурил контрабандный "Беломор". Хряк полной грудью вдохнул воздух свободы. Аввакушка тихо балдел и млел, поскуливая с великой радости. Он ласково поглаживал золотой нательный крест, который половцы, по своему языческому неразумению, забыли с него снять. Когда все кончилось и половцы окончательно исчезли за горизонтом, друзья бодро двинулись в ближайшее кружало обмыть очередной успех русского оружия, взяв с собой и Аввакушку. Инок хотя и слегка опасался неотесанного мужичья, но был не против пропустить панфурик-другой за чужой счет.
! Белой утице Василисе наскучило в родительском тереме. Хотелось замуж. Папины глашатаи, надсаживая глотки, с утра до ночи орали на ярмарках, зазывая женихов. Женихи не зазывались, а даже напротив, воротили носы: Василиса была премудрой, но далеко не прекрасной. Страшась княжьего гнева (папа Василисы был князь), двое женихов уже попросили политического убежища у хазарского хана, который немедленно кастрировал их и отправил в евнухи. Два члена безвозвратно пропали для общества.
Василиса, однако, не падала духом. В двух огромных чанах, стоявших в горнице, спело приворотное зелье. Дворовые девки разливали его по штофам, а ключница щедро шлепала на этикетки печать - "скидка 30% за счет казны". Бутылки везли в кружало. Но надежда у Василисы на это зелье была слабая и, послушавшись совета своей бабки Ярославны, она отправилась в лес волхвовать. Раздевшись в глухой чащобе на нет, она уселась на пень и принялась ждать полуночи, которая не заставила себя ждать. Тут Василиса и принялась выколдовывать себе жениха.
! Из протокола общего собрания сотрудников отдела технического обеспечения НИИ ПиВО. Повестка дня:
Персональное дело к.т.н. П.П.Гарина.
Разное.
- Товарищи, да вы поймите меня!.. Списанный пулемет был, тем более учебный. Материально я возмещу, конечно. Да и вообще, товарищи, один пулемет истории не делает!..
! Залитый лунным светом, трактир сочно темнел на фоне светлой столбовой дороги, по которой можно было идти и идти, восхищаясь дивным очарованием ночи, идти, пока не наткнешься на лихих крестовых людей и не отдашь им все, что имеешь!
Богатыри с треском выбирались из бурелома на тракт. Перепетуй нес под мышкой обессилевшего Аввакушку. Инок стенал под тяжкой рукой богатыря и изредка пытался дышать.
- Будя тебе! Скоро уж, - сказал Перепетуй.
- Живей, голубцы! - скомандовал Муромец.
- Ежели они там сейчас будут спать, я им ходилки пооткручиваю, мрачно пообещал Никитич. Алеша замолотил в дверь. Послышались шаги, и ясный чистый голос корчмаря Исаака Равеля произнес: