- А может, бюст будем делать?
- Не, лучше икону! Только смотри, чтоб большую!
- Сделаем! Фас, профиль? Фон с пейзажем?
- С пейзажем! - сказал Хряк. - И спереду!
- Спереди, извиняюсь, змия не влезет.
- Тогда сбоку, и змея можно поменьше.
Считая дело улаженным, Домкратий повернулся, но живописец так не считал. Он вежливо тронул Хряка за рукав и улыбнулся.
- Какие деньги?! - заорал Домкратий и с разворота треснул его между ушей.
- Помилуйте, как можно, я не о деньгах, а о натуре, - пояснил оскорбленный монах.
- А-а! Так тебе натурой? - заревел Хряк и добавил со второй руки.
- Я просто хотел сказать, что вы должны!
- Я тебе ничего не должен, - отрезал Хряк.
Через полчаса они договорились. Домкратий резво ратал змея, гоняя его по двору. Змей, не желая рататься, увертывался и кричал человеческим голосом. Богомаз орудовал у мольберта, то и дело покрикивая:
- Левей! Змию придержите! Придержи, говорю!! Теперь пущай! Во дает! Господи помилуй!
Так прошел день и вечер. На рассвете увековеченный Хряк, простившись с Андроном, отправился в дальнейший путь. Дорога лежала перед ним заколодевшая и замуравевшая. Там, где не было муравы, находились огромные лужи с коричневой водой, затянутой ряской. Несмеяна, сидешая впереди (сзади она сидеть уже не могла), жаловалась на судьбу и головную боль. Между ушей у кобылы открылся стригущий лишай. Ванюша маялся животом после церковной пищи. Соловей-разбойник находился в процессе сезонной линьки; процесс усугубляла Несмеяна, выщипывая соловьиный пух для устройства перины. Хряк, полагаясь на чутье лошади, спокойно спал.
Разбудило его заунывное пение жаворонков и крестьян. Хряку во сне взгрустнулось, он рефлекторно ударил Несмеяну между ушей и проснулся. Перед ним по колено в земле торчал давешний крестьянин.
- Эге, да это мой беглый холоп Микулка! - заорала царевна. - Хватай его, Домик, век воли не видать!
Хряк приосанился и громко закричал:
- Держи вора!
- Житья не стало! - хмуро пробурчал Микула и ударил Хряка между ушей.
Домкратий пришел в себя от ночной прохлады. Роса конденсировалась на шеломе и стекала под кольчугу редкими холодными каплями. Хряк повертел головой, так как больше ничем повертеть не смог, и обнаружил, что проклятый мужик загнал его в землю по самую шею.
Внизу бился конь и хрипела Несмеяна. Контуженный Ванюша тихонько постанывал. Соловей-разбойник вообще не подавал признаков жизни, и Хряк уже начал за него беспокоиться.
Надвигались сумерки. Хряк подвигал плечами, но вылезти не смог. Он долго кричал, устал и проголодался. Нестерпимо чесался нос. Богатырь почесал нос о камешек, горько вздохнул и заснул, справедливо рассудив, что утро вечера мудренее.
Проснулся он от тяжелого топота и криков. Хряк заорал в ответ. Топот сейчас же прекратился и крики смолкли, но вскоре в лунном свете Хряк различил фигуру крадущегося витязя, ведущего в поводу лошадь.
- Эй, мил человек, - позвал Домкратий. - Иди-ка сюда!
Витязь мгновенно вскочил на коня, выставил пику и заученной скороговоркой затараторил:
- Я еду, еду, не свищу, а как наеду, не спущу!
- Да не бойся ты, иди сюда! Не съем я тебя!
Витязь неуверенно приблизился к Домкратию и остановился, опасливо рассматривая его.
- Да слезай с коня, придурок! - теряя терпение, крикнул Хряк.
- Молчи, пустая голова! - ответил витязь. - Я еду, еду, не свищу, а как наеду!
- Хватит, наехал уже! - заорал Хряк. - Бери лопату, копай, чтоб ты сдох!
Путник достал маленький походный заступ и откопал сперва тулoвище, затем ноги Хряка, Несмеяну, Ванюшу, Соловья и, наконец, лошадь. Лошадь, к сожалению, уже околела.
Хряк, на радостях разминая затекшие члены, натаскал дров и затеял громадный костер. Захлопотала у огня Несмеяна. Ванюша блеснул перед гостем сноровкой и мигом наловил лягушек. Узнав, что лягушки не котируются, он побежал в другую сторону и приволок медведя.
- Ого! - сказал гость. - Как же ты его?
- Защекотал, - скромно признался домовой.
У путника нашелся небольшой бочонок вина, и вскоре они дружно пили за знакомство.
- Да, так как тебя кличут-то? - спросил Хряк.
- Руслан, - ответил гость, - а по батюшке Лазаревич.
- Эге, да ты не из Рюриковичей ли?
- Из них, - согласился Руслан.
- А чего орал?
- А знаешь, как страшно ночью-то одному?
- Дак чего шатаешься по ночам, раз страшно?
Руслан тяжело вздохнул.
- Нечистый попутал. Понимаешь, такое дело. Была у меня зазноба одна. Ну, не то чтоб любовь, а так, увлечение. Да и сосватаны мы с трех лет. Опять же родители! Тут уже свадьба сладилась, а ее возьми и унеси нечистая сила. Махонький такой, с бороденкой!
- Э, да это мой троюродный дедушка, Черномор! - встрял в разговор Ванюша. - Он у меня затейный такой старичок, любит пошутить. Старый маразматик, что с него возьмешь!
- Во-во, Черномор, - встрепенулся Руслан.
- Да ты не бойся, он старенький уже. Только летать духу-то и осталось, - успокоил его домовой. - Ты его попужай маленько, он и отдаст.
- А что ж он, такой пужливый, что ли?
- Да ему особо пужаться нечего. Бессмертный он, - пояснил Ваня.
Руслана передернуло, он зябко повел плечами, опрокинул в рот чарку и, скривившись, помотал головой.
- А знаешь что, - сказал Хряк, - подарю-ка я тебе свой кладенец. Первейший булат. Двух кощеев зарубал, и ни одной зазубринки,- соврал он. А они знаешь, какие костлявые, кощеи-то.
- Ух ты! - восхитился Руслан, но тут же замялся. - А как же сам-то?
- Что, отдариться нечем? - простодушно спросил Домкратий, хитро мигнув Ванюше. Ваня все понял и тут же напустил порчу на русланова скакуна. Руслан растерянно огляделся и прикинул, что наименее ценной частью его имущества является конь, который из гладкого упитанного жеребца превратился в старого бельмастого мерина, больного сапом, которому Ванюша, не слишком доверяя чарам, для верности незаметно перебил палкой хребет.
- Ну вот бери хотя б коня! - сказал Руслан. - Арабских кровей. Жизнь три раза спасал. Побежит - земля дрожит!
- Ох, спасибо! - сказал Домкратий. - Подарок истинно княжеский! Ну, благодарствую за компанию и прощевай пока. Недосуг мне. А насчет бабы зря ты убиваешься, ничего в них путного нету, по себе знаю.