Протоиерей о. Василий Садовский говорит в своих записках, что когда он был благочинным, то однажды запоздал ночью и был принужден ночевать у заштатного священника в селе Глухове (Ардатовского уезда), свояка кременковского священника о. Антония. Разговор коснулся Дивеева и матери Александры. Сестра священника, старушка девица, очень утешила о. Василия, показав полотенце матушкиной работы, подаренное ею самой, которое она берегла как святыню. Она же между прочим рассказала, что знала лично мать Александру, которая была так умна и образованна, как редко бывают мужчины, и что она знала лучше всех духовных лиц в окружности все уставы и положения церковные. К матери Александре обращались за советами и наставлениями, так что когда в большом близлежащем селе Нуче было освящение храма, то все нарочно приезжали просить мать Александру быть распорядительницей этого праздника, на что она и согласилась. Всем было на диво, как она прекрасно распорядилась и устроила все. Народу было такое множество, что казалось невозможно разместить всех, а матушка соединила дворян вместе, духовенство в другом отделении вместе, купцов посадила с купцами и крестьян отдельно. Всем было удобно, хорошо и всего хватило. Матушка распоряжалась также церковной церемонией, и присутствующие смотрели на нее с особым уважением и благоговением, стараясь наперерыв друг перед другом угодить ей. Князья, бояре и духовенство считали за большое счастье удостоиться чести вести ее под ручки или если она обратится к кому с ласковым и приветливым словом.
Милостыня матери Александры была всегда тайная; она служила всем, чем только умела и насколько могла. Многообразные подвиги ее настолько умягчили сердце ее и так угодили Господу Богу, что она удостоилась высокого дара благодатных слез, яже по Бозе (об этом часто вспоминал о. Серафим). В Саровском соборе она становилась всегда против чудотворной иконы Живоносного Источника, и из ее глаз текли не слезы, а источники слез. Смирение ее было неисповедимо и любовь ко всем нелицемерная. Она носила самую простую многошвейную одежду и опоясывалась кушачком с узелком.
В 1777 году 29 марта Саровский игумен Ефрем, чувствуя истощение своих сил, собрал братию и просил избрать на свое место настоятеля, потому что сам хотел остаток дней своих провести в безмолвии, подобно приснопамятному отцу своему первоначальнику Иоанну. С общего согласия поставлен был настоятелем о. Пахомий. Через год, 30 мая 1778 года, о. Ефрем скончался, достигнув 86 лет. Монашествующие по благословению к памяти строителя иеромонаха Ефрема сохранили его изображение, на котором сделана следующая надпись: «Не Сирин ты, но Русский ты Ефрем, Саровской пустыни броня еси и шлем!»
Мать Александра помогла значительным капиталом достроить собор Успения Божией Матери строителям о. Ефрему и о. Пахомию.
Старец Пахомий управлял вверенной ему от Бога обителью 18 лет. Он был истинный пастырь своего словесного стада, строго наблюдал общежительный устав обители и порядок церковных служб, которых неопустительное и благочинное совершение доставляло слушателям душеспасительное удовольствие. Как ни обременен он был делами, но всегда присутствовал на келейном правиле и у церковных служб, приходил в храм первым и уходил последним. Братия имела к нему сыновнюю любовь и уважала его благоговение, постничество, скромность и добродетельную жизнь. Он был хорошим проповедником и любил повторять Евангельские слова: «нудится Царствие Божие, и нуждницы восхищают е ». При нем значительно умножилась братия в пустыни. В его настоятельство были в Саровском братстве и такие достойные люди, которые устроили другие обители. Некоторые были вытребованы высшим начальством в настоятели обителей для введения монашеского общежительного устава. Дремучий Саровский бор сделался рассадником иноков для разных обителей. Старец Назарий , один из великих светильников, вызван был митрополитом Санкт-Петербургским Гавриилом для восстановления древнего Валаама. Местный епископ Феофил старался удержать у себя знаменитого отшельника о. Назария и представил его митрополиту малоумным и неопытным в духовной жизни. Тогда Гавриил проник тайну и ответил: «У меня много своих умников, пришлите мне вашего глупца». И невольно пришлось отпустить смиренного подвижника. Когда же о. Назарий упрочил благосостояние Валаама, то он пожелал уединиться снова в Сарове, где и скончался. Многие старцы отказывались от должностей и принятия священства, не желая расстаться с уединенной жизнью простого инока. Был случай, что один Саровский монах уклонился от епископского сана по своему великому смирению. Таковы были подвижники во дни о. Пахомия, которым соревновал или даже предшествовал он в подвигах до глубокой старости. За строгую и благочестивую жизнь старец Пахомий был уважаем и любим не только своим братством, но и посторонними лицами всякого звания. Митрополит Новгородский Гавриил писал о. Пахомию и просил его избрать кого-либо из старцев настоятелем Югской пустыни. Отовсюду приезжали за духовным наставлением к о. Пахомию и явились значительные благотворители. Некоторые из постриженников Пахомия, ревнуя подвигам святости своего игумена, сами удалялись в необитаемые места, там в уединенных кельях отшельники подвизались в благочестии. Так, при нем поселились в хижинах в глубине монастырского леса известные пустынники: игумен Назарий, иеросхимонах Дорофей, схимонах Марко, иеромонах Серафим.
В 1785 году скончался в Саровской пустыни достопамятный казначей иеросхимонах Иосиф, твердый столп благочестия, служивший подпорою обители. Братия хотела его избрать на место престарелого строителя о. Ефрема, ибо он был удивительно чистого и строгого жития, ревнитель по Бозе и подвижник духовный, но он впал в болезнь и совершенно изнемог.
Строителю Пахомию помогал также иеромонах Матфей, муж совета, чрезвычайно благочестивый и добродетельный. Он вел жизнь в высшей степени подвижническую и отличался строгим постом.
К выдающимся лицам в обители должны были причислить также иеромонаха Питирима, в миру Петра Ивановича Друясинина, родом из курских купцов, отличавшегося мудростью и простотой нрава, усердием в послушаниях, строгим хранением совести по обетам монашеским и своей ревностью к славе Божьей. Высокой подвижнической жизнью старец стяжал себе признательность и уважение. Господь удостоил его чудесных видений; так, однажды он шел к заутрене из своей кельи и внезапно увидел на небе сияющий из облаков свет с простертой благословляющей десницей.
Иеромонах Иоаким, также из курских купцов, поступил в монашество с юных лет и был весьма кроткий и молчаливый. По вдохновенной мудрости и по начитанности Священного Писания и книг св. отцов он был духовной утехой для братии и обращавшихся к нему, в особенности для новоначальных, требующих подкрепления и назидания, он был утешительный собеседник и искусный наставник. При глубоко внимательной своей жизни имел дар умиления. Именно его и желали сделать епископом и начальником миссии в Северной Америке, но о. Иоаким из смирения, считая себя недостойным такого сана, притворился юродивым.
Духовниками великой старицы матери Александры были о. Пахомий и казначей о. Исайя.
Иеромонах Исайя был родом из г. Суздаля, купеческого сословия, из фамилии Зубковых. На 22-м году от рождения он оставил мир и поступил вначале в Киево-Печерскую лавру. В 1770 году, возвращаясь по своим делам на родину, он узнал, что в Саровской обители находится много великих старцев и отшельников, и возгорелся духом поступить в эту пустынь. В 1772 году его постригли в монашество и в 1777-м рукоположили в иеромонаха. Он отличался страхом Божиим, смирением, кротостью, терпением, незлобием, нищелюбием и братолюбием в истинно евангельском духе. Прославляя Господа своею жизнью, он приобрел всеобщую любовь.
Все вышеупомянутые великие старцы и подвижники были близкими друзьями матери Александры и усердно ей помогали молитвами и советами. По освящении всех трех приделов Казанской церкви Агафья Семеновна незадолго до своей кончины решилась устроить общину, чтобы вполне выполнить все приказанное Божьей Матерью. К этому представился особый случай. За 6 месяцев до ее кончины, в 1788 году, одна из помещиц села Дивеева г-жа Жданова, наслышавшись об обетованной Агафье Семеновне Матерью Божией обители, которая должна завестись в селе Дивееве, и желая поусердствовать осуществлению этого дела, пожертвовала матери Александре 1300 кв. саженей усадебной господской земли своей рядом с церковью. По совету Саровских старцев и с разрешения епархиального начальства мать Александра построила на этой земле три кельи с надворным строением и оградила пространство деревянной оградой; одну келью заняла сама, другую предназначила для приглашенных жить трех послушниц и третью — предоставила для отдыха странникам, во множестве идущим через Дивеево в Саров. При матушке находилась крестница о. Дертева, круглая сирота, девица Евдокия Мартынова из д. Вертьяново, затем еще три послушницы: вотчины г-на Баташева крестьянская вдова Анастасия Кириллова, села Сарминского-Майдола крестьянская девица Ульяна Григорьева и деревни Осиновки крестьянская же вдова Фекла Кондратьева. Так жила мать Александра до конца своих дней, ведя жизнь богоугодную, подвижническую, крайне суровую, в постоянном труде и в молитве. Строго исполняя все трудности Саровского устава, она во всем руководилась советами отца игумена Пахомия. Она и сестры, кроме того, шили свитки, вязали чулки и работали все нужное из рукоделья для Саровской братии. Отец Пахомий, в свою очередь, выдавал малой общине все необходимое для их земного существования; так что даже пишу привозили сестрам раз в сутки с Саровской трапезы. Общинка матери Александры была как бы плоть от плоти и кость от костей Саровской пустыни. Жизнь матери Александры и ее сестер вполне соответствовала идее нищенства, работающего на насущное пропитание. Все свои остальные средства Агафья Семеновна передала о. Пахомию, и каждая из живущих в общине зарабатывала себе пропитание от Саровской братии.