ил в городскую стражу. Целыми днями, молодой парень шатался по городу, наказывая пьяных и хватая воров. Особой работы не было. Ходи и зевай, разглядывая витрины магазинов, и отгоняй от лица мух. Ничего сложного. Здесь бы справился даже деревенщина, или сын какого-нибудь фермера. Так прошло пара лет, пока городской палач не состарился, превратившись в дряхлую развалюху, и не ушёл на покой. В тоже время, Энгус поймал особо опасного преступника, который смог сбежать с темницы, пробравшись через потайной ход, который вёл под всем городом и выходил на озере. Недолго думая, стражник не церемонясь, рубанул преступника, укоротив того на целую голову. Тогдашний командир городской стражи, был в бешенстве. Видано ли, чтобы преступника без суда и следствия, отправили на тот свет. Но у Энгуса были свои принципы. Он был ярым борцом за справедливость. Изнасиловал? Значит долой мужское достоинство. Украл? Прочь руку. Убийство, каралось только смертью на эшафоте. Но молодой стражник побоялся, что преступник снова сможет сбежать и поэтому решил обезглавить того, поставив окончательную точку в этом деле. Чтобы Энгус не вылетел с работы и его не подвели под следствие за превышение полномочий, командир городской стражи быстро перевёл его на другую должность. Уже через неделю, Энгус стал городским палачом. Стоит сказать, что бывший стражник не роптал и сразу со всей серьёзностью принялся за новую работу. Так продолжалось не один десяток лет, пока под следствие не попала одна молодая женщина, точнее девушка. Её обвиняли в убийстве мужа, за что она и должна была лечь под секиру палача. Но Энгус, знал эту молодую особу и понимал, что она в обвиняемом преступление не виновата. Её подставили, свалив вину на бедную и беззащитную девушку. Говорили, что на самом деле, мужа убили партнёры по бизнесу за огромные долги. Так ли это было на самом деле, никто толком не знал. Но следствие показало, что именно эта молодая особа, вдова, расправилась со своим супругом, вонзив тому под ребро кухонный нож. Энгус пытался доказывать, что на его знакомой нет никакой вины, но все тщетно. Через двое суток, на рассвете, городской палач взялся за секиру и обезглавил эту девушку на городской площади. После этого, что-то внутри Энгуса сломалось. Он стал озлобленным и замкнутым. Его сторонился люд, косясь в его сторону со страхом. Хотя, и до этого с ним особо никто не общался, так как мало приятного водить дружбу с государственным убийцей. Прошла ещё пара месяцев. Работы особо не было, и Энгус постепенно спивался, вспоминая свою жертву, которую ему пришлось обезглавить. Сидя в своём доме, городской палач лакал вино, заливая глаза, всё время возвращаясь в прошлое. Он видел, как лезвие секиры быстро опускается вниз, рассекая плоть, рубя кость, и голова со стуком падает на эшафот, разбрызгивая фонтаны крови. Некоторые даже говорили, что слышали его вопли, которые доносились из дома глухой ночью. Короче, состояние Энгуса становилось всё хуже и хуже. А потом, где-то в середине осени, командир городской стражи отловил сына лорда-правителя, который изнасиловал и убил дочку одного фермера. Потянулось следствие. Оно длилось не одну неделю, а закончилось полным освобождением этого подонка. Энгус не мог поверить в решение судьи. Он-то думал, что сын лорда-правителя, это его клиент, а получилось вон как. Мерзавец вышел полностью сухой из воды, довольно скаля свою пасть и глядя на всех с вызовом. Такой несправедливости, Энгус пережить не мог. Напившись в очередной раз, городской палач взял секиру, натянул капюшон и отправился на поиски засранца. Энгус поймал сына лорда-правителя на одном из постоялых дворов, где особо не церемонясь, привёл наказание в действие. Отрубив тому голову, палач направился обратно в город. Там его и взял прежний командир городской стражи. - Это за ту девушку, - говорил Энгус, уставившись мрачным взглядом в пол. - Она погибла, не имея за собой вины, а этот негодяй вышел сухим из воды, хотя всем ясно, что он виновен. Я просто совершил правосудие, избавив мир от этой гнили. Это моя работа. Следствие длилось не долго. По приказу лорда-правителя, Энгуса было решено повесить. Его вздёрнули на следующий день после суда, запретив хоронить преступника на городском кладбище. Его отец, дряхлый старик, отвёз тело своего сына в одну из старых крипт, о которых ходили не очень хорошие слухи. Поговаривали, что с помощью древнего колдовства, мёртвые, что лежали там, оживали по ночам. Но по-видимому, старик во все эти бредни не верил, и поэтому решил упокоить своего единственного сына в одной из этих крипт. Надев на него форму палача и положив секиру, отец отбыл, чтобы на следующий день скончаться от пьянства. Уже через неделю, появились первые жертвы. Это были беглые преступники и разбойники, которые грабили фермы. Свидетели, которым посчастливилось выжить, говорили, что из ночи появляется могучая фигура Энгуса, городского палача, который держа в руке свою секиру, рубил головы всякому отребью. - Взгляд его неподвижен, - утверждал один из воров, который смог избежать участи быть обезглавленным. - Его кожа трупно-синяя, а зловония шибает в нос гораздо хуже, чем у лавки мясника. За прошедшие годы, много смельчаков и просто глупцов полегло от секиры палача. Среди них были не только преступники, но и случайные жертвы. Энгус, бывший городской палач, рыскал по окрестности в поисках преступников, но не брезговал и случайными людьми, что вставали на его пути. * * * - Так продолжалось до тех пор, пока ты с ним не покончила, - наконец закончил Эльмион свой рассказ. Бард заглянул в пустую кружку, а потом со вздохом отставив её, ухватил лютню, что лежала на столе. - Теперь твоя очередь. Расскажи, как ты покончила с Энгусом. Повествование Мишель не заняло много времени. Она вкратце пересказала историю их путешествия с Тувиром, как столкнулась с палачом в цирке мёртвых.* - Отличная история, - улыбнулся бард. - я с пользой провел конец этого дня. - Я тоже. Благодарю за интересный вечер. С этими словами, Мишель поднялась и, кивнув барду, направилась к выходу, благо, что дождь на улице уже закончился. - Может, выкроишь для меня ещё один вечерок? - выкрикнул Эльмион. - Для следующей истории? - Может быть, - отозвалась наёмница не оборачиваясь.