- Она сейчас в больнице у мамы, да? - выступила я вперёд, - или у сынишки?
Старушка оглядела меня с ног до головы и, переведя взгляд на бабушку, ответила:
- Про мать не знаю. За пять лет, что она здесь живёт, не видела даже отдалённо похожую на неё. Пузатой пару раз ходила, но детей не видать. Поговаривают, что отказную сразу пишет. Только хахалей постоянно новых вижу и всё.
- Спасибо, - поблагодарила её бабушка, толкая меня к двери лифта, - Мы пойдём.
- А чего хотели то? - крикнула в след старушка.
- То, что хотели вы нам уже предоставили, - ответила бабуля.
Спускались мы молча. Бабуля даже и не думала, что-то говорить, позволяя мне самой сделать выводы.
- Это не правда, - буркнула я на выходе из подъезда.
Я уже тогда ненавидела быть не правой. Непонятная злость лезла из меня тогда.
- О, грымза, - отвлёк меня от негодования пьяный голос.
Поворачиваюсь и вижу пьяную Катьку, висевшей на локте такого же пьяного парня.
- О и пигалицу приволокла. Чё здесь забыла? А-а, - протянула пьяно девушка, при этом покачиваясь, - расчёт приволокла. Вовремя. Витюш, - обратилась к спутнику, - счаз в клуб вернёмся.
- О расчёте завтра поговорим, - спокойно ответила ей бабушка, задвигая меня за спину и подталкивая к такси.
- Не-ет, - протянула девушка, - карга старая, так не пойдёт. Витюш, это она меня обидела сегодня, с работы прогнала из-за вот этой пигалицы сраной. Деньги отдавать не хочет.
- Что-о? - ожил парень, стоявший до этого насупившись, - Я счаз.
Сделал шаг к нам, но его повело, и он рухнул на тротуар, повалив при этом Катьку. Я смотрела на эту, ругающуюся матом, кучу малу и глотала слёзы от омерзения, обиды и злости. В тот день я пошла против родного человека. И ради кого? С тех пор никого постороннего не допускаю к себе близко, потому что если допущу, прирастаю намертво. И с Серёжкой навряд ли, что вышло, если бы не Инга. В сердце вновь кольнуло болью.
"Они, почти родные и предали. Как так? Что я сделала не так? Все эти годы сплошная ложь. Никому верить нельзя. Жаль сестрёнку. Она осталась одна".
Из глаз снова стали капать слёзы.
"Нет, не время. Воспоминания прочь. Без вас легче".
Успокоилась, как раз вовремя. Абелия волокла, какой-то серый ужас. Я предполагала, что теперь придётся ходить в длинных платьях. Я даже против корсета ничего не имею. Но это? Мышиного цвета глухое платье ещё и по размеру явно велико. Я уже успела оценить свои новые габариты. К тому же я ненавижу глухие вороты.
- Это что? - тыкая в ужас пальцем, спрашиваю.
- Платье, - опешила женщина.
- Вижу. Что за цвет и фасон? Оно же мне велико.
- Но на случай встречи с герцогом ты всегда одевала его. Говорила, что он достоин лицезреть только серость балахона.
- Я дерзила герцогу? - приподняла бровь.
- Ох, упаси Всевышний. Нет, - женщина перекрестилась, - Ты достойно воспитана.
"Угу, осуждать человека за его спиной".
Я фыркнула и заявила:
- Теперь так одеваться не буду.
- Но почему? - удивлению Абелии не было предела.
- Грешно изображать монахиню, не являясь ею. Повторюсь, герцога больше не боюсь, - "Ох, ещё бы самой поверить", - Он должен видеть это. Теперь мне незачем прятаться в этом ужасе. Пойдём, посмотрим, что там у меня ещё есть.
Топаю, как оказалось в гардеробную. Абелия крестясь, засеменила следом.
"Ну, что же, не всё так плохо".
Гардеробная комната из-за наполненности походила на коридор длинной метров десять. Слева на плечиках висели, судя по вычернутости, бальные платья. От их яркого окраса зарябило в глазах. Здесь же висело несколько шубок, пальто и накидки. Прежняя Мишель, похоже, не придерживалась, какого-то одного стиля и цвета. А может и не она собирала гардероб. В любом случае для меня это плюс. Есть из чего выбирать.
Справа, судя по спокойным тонам и меньшей пышности, висели домашние платья. В дальнем правом углу виднелись полки с нижними юбками, сорочками, чулками и панталонами. В левом углу стояло два подобия манекена с одетыми на них корсетами и каркасами для юбок, похожими на крупную птичью клетку. На полках над платьями стояло немалое количество коробок, предположительно со шляпками и перчатками. Снизу ряды различных туфелек и ботинок.
Я выбрала лёгкое без корсета белое платье с россыпью полураскрытых, мелких бутонов бордовых роз. Рукав платья имел форму фонарика и доходил до локтя. Поддев всего один подъюбник, направилась к зеркалу. Вздрогнула. Всё же ещё непривычно видеть в зеркале незнакомое лицо.
Платье село идеально.
"Но вот грудь чуть побольше бы".