- Я согласен с Хоросом, - прервал свое молчание Олих. – Война начнется в любом случае, хотим мы того или нет.
Улуг и Тьорм согласно закивали, соглашаясь с произнесенными однокрылым словами.
- Что ж, пусть будет так, друзья мои, а теперь давайте отдохнем, завтра нам предстоит тяжелый день, - сказал баронет и, отойдя от стола, сел в свое стоящее у огня кресло.
Камаэль, орк, гном и некромант с поклоном молча, удалились из шатра, задержался лишь один Бондэ. Он подошел к Георгу и сел рядом, на тот самый стул, где несколько минут назад сидел Улуг.
- У тебя действительно усталый вид Георг, позволь я немного поврачую и тебе станет легче.
Баронет улыбнулся.
- Спасибо, но разве храмовники уже научились лечить душевные раны?
Бондэ вздохнул, поняв, что так гнетет его друга, затем поднялся и тоже направился к выходу из шатра, но Георг остановил его вопросом:
- Где они, Зарн?
Епископ повернулся и после долгой паузы все же ответил:
- Итилия с лучниками, они вовсю тренировались весь вечер, а Артейя… хм... Кто знает, где она. Многие могут поклясться, что видели ее и все это в разных частях лагеря в одно и то же время. В общем, где-то тут рядом, ты же ее знаешь, Шуст. Не переживай, лучше отдохни, – с этими словами он повернулся и вышел из шатра, оставив баронета одного.
Глава 8 - Лёд, пламя и память древа жизни.
Как часто, находясь даже в большой компании, мы чувствуем себя одинокими? Душевное одиночество самое тяжкое бремя. Вокруг вроде бы все в порядке, есть друзья, есть любимое дело, есть неплохие средства, приносимые любимым делом, но в душе стойко держится не проходящее ощущение пустоты, отсутствия чего-то важного. Потом, вдруг приходит озарение, понимание того, что так необходимо тебе, чтобы заполнить эту пустоту и тогда все силы ты бросаешь на поиски. В конце концов, ты обретаешь покой, заполнив душевную брешь и жизнь, становится спокойной и размеренной, до тех пор, пока судьба вновь не заставит тебя броситься в новые мытарства.
Баронет Георг Долинский тоже чувствовал пустоту в душе, но тяжесть его одиночества была непомерно сильна из-за того, что он никак не мог понять, кто же сможет заполнить эту пустоту. Две женщины, обе прекрасны, обе желанны, но разобраться, кто из них дорог сердцу более всего он не мог. Сидя возле огня в своем шатре, он попытался вспомнить, осмыслить всю непростую ситуацию, сложившуюся вокруг него. С чего все началось? Надо вспомнить и прокрутить все произошедшее с ним с самого начала, а именно с того самого утра, когда он проснулся в объятиях Артейи.
* * *
Аккуратно, дабы не разбудить спящую девушку, Шуст освободился от ее объятий и встал с кровати. Первым делом нужно было утолить жажду и, хвала богам, на столе возле окна стоял поднос, на котором красовались овощи, хлеб, сыр, приличный ломоть запеченного мяса и высокий глиняный кувшин с двумя чашками. Ступая на цыпочках, Шуст подошел к столу, наполнил одну чашку из кувшина и, предварительно понюхав ее содержимое, сделал небольшой глоток. В кувшине оказался кисловатый напиток, судя по всему, приготовленный из ягод огнеглаза, жажду он утолял отменно и Шуст с удовольствием выпил чашку до дна, залпом, затем налил еще одну. Вторую он пил уже не спеша, маленькими глотками и наконец, покончив с питьем, он решил, что неплохо было бы одеться. Все вещи, его и спящей эльфийки, лежали аккуратной дорожкой, от двери к кровати. Судя по всему, они вчера раздевали друг друга, медленно продвигаясь к ложу. Так же осторожно Шуст приблизился к этому любовному маршруту и почти у самой кровати выудил свои штаны. Он уже застегивал на поясе ремень, когда услышал, что девушка села на кровати и охнула. Шуст повернулся и посмотрел на эльфийку. Девушка сидела и с удивлением смотрела на свои ноги.
- Странно, они словно меня слушаться не хотят, - произнесла она и осторожно попыталась встать. Она еще больше удивилась, когда ей это удалось без труда, словно она рассчитывала на более сложные трудозатраты. Затем она потянулась, вернее, попыталась потянуться, потому что буквально сразу вздрогнула и схватилась руками за низ живота.
- Ой! Больно-то как, - она вновь села на кровать и спустя мгновения добавила. - Хотя даже не больно, не понять, то ли больно, то ли приятно.
Она закрыла глаза и, помолчав немного, хихикнула и вынесла вердикт своим ощущениям:
- А мне понравилось. Не думала, что в первый раз будет так хорошо, все говорили будет очень больно.
Эльфийка вновь поднялась и, теперь уже осторожно, потянулась, при этом издав сладостный стон.
Шуст все это время, не отрывая глаз, смотрел на нее. Она было просто прекрасна. Высокая, стройная, широкие круглые бедра, узкие плечи, ну а высокая грудь была просто выше всяких похвал, не большая и не маленькая, как сказал бы Зарн «То, что надо». «Не то, что у Итилии», - промелькнула предательская мыслишка. Лицо было не менее прекрасным, чем фигура, аккуратный остренький носик, чувственные полноватые губы, раскосые зеленые глаза, высокие скулы, остренькие ушки и распущенные белоснежные волосы. Оторвать взор было невозможно.