Ну, и вскоре ты уснул. По-настоящему. Я лежал, гладил тебя по груди, слушал, как ты дышишь. Все спокойнее, глубже. Да и сам отрубился в какой-то момент.
Проснулся только утром. Ты меня так и не отпустил в результате. Принципиально. Да, я помню, ты был весь мокрый. Я обрадовался, значит, температура спала. Заметил, что ты смотришь на меня, и глаза у тебя такие голубые-голубые. Совершенно ясные. И тогда не удержался. Поцеловал тебя. Я не потерял тебя той ночью, значит, больше терять мне было уже нечего.
У тебя сладкие губы, я это помню, но тогда на них осталась горечь лекарств. Или мне так только казалось.
Потом мы лежали, я все гладил тебя по спине, а ты дремал.
Не знаю, помнишь ли ты сам все так же, как я. Очень надеюсь.
Я все еще далеко, хочу задержаться здесь на какое-то время. Погода меняется раз в пять минут. Ветер с дождем. Жутчайший просто. Потом солнце. И снова дождь.
И люди все такие… на своей волне. Собираются в барах вечерами. И поют. Очень хорошо. Мне, наверное, не стоит и пробовать.
Не забудь только про бонус от меня. Он должен быть в конверте.
Мне жаль, что тогда все так получилось… когда мы в последний раз виделись. Ты ведь, наверное, загремел в больницу? Стив, если бы я мог, был бы рядом. Сам понимаешь, что это невозможно. Надеюсь, за тобой все-таки кто-то приглядывал.
— О, вот вам лучше тогда было не встречаться.
На этом письмо заканчивается. Давешний официант приносит Стиву кофе, ловит на себе его взгляд и тут же ретируется. В блоге своем, наверняка, напишет, что сегодня к ним в кафе заходил парень — злая версия Капитана Америка. Поразительное сходство и жуткие глаза.
Зато Баки нравятся.
В этом весь Баки. Мастер эпистолярного секса. Зачем вообще писать о себе, если можно все письмо посвятить Стиву? Рассказал бы хоть, как у него дела. Есть еще надежда — крошечный конверт внутри первого конверта. Стив, конечно же сразу заметил его.
Второе письмо. Послание в послании. По очертаниям легко догадаться, что внутри фотография. Одна-единственная. Стив торопливо достает ее, и сердце тут же пропускает удар.
Баки смотрит с фотографии — небритый и усталый. Плохое качество краски стерло синеву глаз, сделало их блеклыми, смазало знакомые морщинки в их уголках. Но Баки улыбается, и эта улыбка тут же становится важнее вообще всего остального. Важнее неправильных решений, ошибок, неодобрения команды и мерзотного кофе.
Стив переворачивает фотографию.
Ты знаешь теперь, что это правда я.
Кое-где распечатал твое интервью, стал читать прямо на улице (в состоянии полного охренения). Ко мне подошел пожилой мужчина (не знаю, чем я так всех привлекаю), сказал, что впервые видит, чтобы кто-то читал с таким искренним удивлением. Как будто я только что выяснил, что данные теперь можно хранить в облаке. (Это, кстати, правда или утка очередная?).
У него был «Полароид», знаешь, такой фотоаппарат с моментальными снимками. Вот я пообещал отдать ему эту распечатку за свою фотографию. Он, конечно же, согласился. Я забрал у него фото и даже сказал, что вышлю тебе. Он, кажется, не поверил.
До скорого, Стив!
Твой Баки.
PS: надеюсь, это письмо никто не перехватит. А то нам будет очень неудобно.
— Значит, ты все-таки мне улыбаешься.
========== VIII. ==========
Стива не пугают миссии, в которых он оказывается под обстрелом. Не пугают прыжки без парашюта в ледяную воду. Он не боится бюрократического аппарата и министров, только и ждущих повода связать его по рукам и ногам и заставить плясать под свою дудку. Он не боится метаморфоз Брюса и даже решений Тони.
Письма Баки страшат его до чертиков.
И когда очередное начинается с фразы «Роджерс, у меня хорошие новости!», хочется на этом его тут же закрыть и уже больше не открывать.
Но Стив не может.
Я вовсе не так уж безнадежен, как казалось. Помнишь, я тебе когда-то писал про свои больные навыки, которые некуда применить? Это не совсем так.
Меня тут на днях занесло в квартал, где начался пожар. Сейчас в местных газетах пишут, что все из-за алкоголя. Знаешь, как бывает? Девушка, официантка, выпивает на работе, потом дома засыпает с сигаретой в руках. Не уверен, что это правда, а не просто слухи.
Я случайно вытащил там одного парня из огня. Думаю, он даже не совсем понял, что произошло. Лицо мое точно не запомнил. Надеюсь, никто из окружающих — тоже. Такая суматоха поднялась.
Самое смешное — это мой видок, конечно. Фото я тебе уже отсылал, так что ты прекрасно понимаешь, что выгляжу я сейчас так себе. Вот добавь к этому всему копоть и сажу и получишь меня в тот день. То еще зрелище. Фотографировать мне было не на что, так что я тебе зарисую.
Стив пытается не смеяться в голос. Его, конечно, не застукают, но вот добросовестный искусственный интеллект не постесняется сообщить Тони что-нибудь про капитана Роджерса и явные признаки начинающейся шизофрении. И тогда по доброте душевной ему точно найдут какого-нибудь напарника.
Стив, я так гордился собой. Даже думал, что все еще может наладиться. Вот ты чувствуешь гордость, когда кого-то спасаешь? Зуб даю, для тебя давно все стало скучнейшей рутиной, а адреналин приходится искать в чем-то другом.
— Да, я караулю почтовый ящик и на досуге ругаюсь со Старком.
Я мог бы делать что-то… не настолько масштабное? Пожары, котята на деревьях. В воде от меня толку мало, с этим точно придется смириться.
Как ты вообще живешь? Некоторые мысли прямо не дают мне покоя.
Например, ты научился быстро печатать или пользуешься голосовым набором? Это сейчас нужный навык, сам понимаешь. Я страшный человек, Стив — я же знаю, что у тебя есть такие же жуткие пробелы в образовании, как и у меня. Здесь вот все просто помешаны на велосипедах. Ты освоил? Я хотел бы. Со стороны выглядит несложно. Я ведь умею управлять страшным количеством всяких средств для передвижения. Но не велосипедом. Представляешь, какой может получиться конфуз?
И знаешь, еще у тебя классная команда. Очень неординарные личности. Как они вообще тебя к себе пустили? Им заплатили за это? Они так поступили из солидарности? И надеюсь, уже оценили, что ты в первую очередь прислушиваешься только к себе, а уже потом изображаешь какой-то там символ, национального героя и т.д.
Но тебе же не хватает меня?
— Знал бы ты, как.
Вот и я подумал, что должен присутствовать в твоей жизни, а то ты там совсем расслабишься. Продолжим наш интерактив? Давай ты во время вашей следующей миссии что-нибудь такое скажешь супер-занудное? Чтобы тебе это еще долго припоминали. А? Как тебе идея? А то я начинаю опасаться, что тебе слишком спокойно живется.
За это могу рассказать тебе кое-что компрометирующее о себе. В качестве компенсации. Вот, например…
Стив читает письмо в одной из комнат Башни. Слишком рано, чтобы кто-то вдруг заинтересовался. А все неприкаянные и неспящие души в последнюю очередь предпочтут общаться с ним. Рассредоточатся по лабораториям, тренировочным залам, погрузятся в работу или будут встречать рассвет, глядя в широкие панорамные окна.
И это ошибка. Наташа — мастер своего дела, подкрадывается очень незаметно и кашляет, уже оказавшись в опасной близости.
— Ты так улыбаешься. Письмо от пассии?
— Ну да, — Стив поспешно сворачивает лист и пытается спрятать от Наташи, понимая, насколько нелепо это все выглядит.
— И что пишет? — она делает вид, что не замечает его метаний. Славные у них все-таки отношения.
— Что не может влезть в куртку.
— Хм, — Наташа вскидывает бровь. — Поправилась или перекачалась?
— Пока не знаю. Не дочитал.
— Почему она вообще с тобой этим делится?
— У нас такой уговор…
— Стив.
Они замолкают. Шесть утра. Близость непростых разговоров.