— Разумеется, попала в него ты, Мэри, — заверил Пи-эн-джи. — Папа выстрелил лишь после того, как лев выскочил на открытое место. Ты дважды попала в него.
— Почему ты не дал мне выстрелить, когда он стоял, не двигаясь, и смотрел на меня?
— Тебе мешали ветки, они могли изменить направление полета пули и ослабить удар. Поэтому я заставил тебя выждать.
— А потом он сдвинулся с места.
— Все правильно, иначе ты бы не выстрелила.
— Но я действительно попала в него первой?
— Абсолютно. Никто не стал бы стрелять в него раньше тебя.
— А ты не обманываешь меня, чтобы подсластить пилюлю?
Чейро уже неоднократно был свидетелем подобных сцен.
— ПИГА! — громогласно воскликнул он. — Пига, мемсаиб. ПИГА!
Я легонько шлепнул Нгуи ладонью по бедру и взглядом указал на Чейро. Нгуи двинулся к ним.
— Пига, — выпалил он. — ПИГА, мемсаиб. Пига мбили.
Пи-эн-джи пристроился ко мне, и я спросил: «Чего это ты так вспотел?»
— На сколько же выше ты целился, сукин ты сын?
— Фута на полтора-два. Два. Стрелял как из лука.
— Когда пойдем обратно, посчитаем шаги.
— Никто не поверит.
— Мы поверим. И это главное.
— Пойди к ней и заставь ее поверить, что она попала в него.
— Она верит боям. Ты перебил ему позвоночник.
— Знаю.
— Слышал, как долго возвращался звук попавшей пули?
— Слышал. Пойди поговори с ней. А вот и Гарри с машиной.
Нас догонял «лендровер». Теперь мы все собрались возле льва, льва мисс Мэри, и она уже не сомневалась в этом и видела, какой он удивительный, длинный, темный и прекрасный. Тело его облепили верблюжьи мушки, желтые глаза еще не потухли. Я прошелся ладонью по его густой черной гриве. Гарри остановил «лендровер», подошел к Мэри и пожал ей руку. Мэри опустилась на колени рядом со львом.
— Лев-красавец, — восхитился Гарри. — Никогда не видел такого крупного и такого темного льва.
Потом мы увидели грузовик, приближающийся к нам по равнине со стороны лагеря. Там услышали выстрелы, и Кейти вместе со всеми спешил к нам, оставив в лагере лишь двоих сторожей. Они пели песню льва, и, когда спрыгнули на землю, Мэри уже окончательно перестала сомневаться, чей это лев. Я видел много убитых львов и празднований победы. Но не такое, как это. Я хотел, чтобы Мэри воздали все положенные ей почести. Точно знал, что теперь волноваться не о чем, и пошел к островку деревьев и густого кустарника, куда так стремился лев. Ему почти удалось добраться до него, и я думал о том, что бы ждало нас с Пи-эн-джи, если бы пришлось лезть в эти заросли и выкуривать его оттуда. Хотел посмотреть на все собственными глазами, пока окончательно не стемнело. Ему оставалось пробежать всего ярдов шестьдесят, и нам не осталось бы ничего другого, как лезть в заросли в темноте. Я представил себе, как бы это выглядело, и пошел назад праздновать и фотографироваться. Фары грузовика и «лендровера» освещали Мэри и льва, и Пи-эн-джи их снимал. Нгуи принес мне из лежавшего в «лендровере» подсумка фляжку Джинни, я сделал небольшой глоток и отдал фляжку Нгуи. Он тоже сделал глоток, покачал головой и снова передал ее мне.
— Пига. — И мы оба засмеялись. Я сделал длинный глоток и почувствовал, как по телу растекается тепло, а усталость выходит из меня подобно змее, сбрасывающей кожу. До той минуты я еще не осознавал, что мы все-таки убили этого льва. Нет, разумом я это понял, когда мой невероятный, как из лука, выстрел сразил его и бросил на землю, а Нгуи хлопнул меня по спине. Но за этим последовали беспокойство Мэри и ее разочарование, а приближаясь ко льву, мы чувствовали себя выхолощенными и отрешенными, какими бывают солдаты после завершения атаки. Сейчас, когда вокруг все выпивали, праздновали и фотографировались (ненавистная и неизбежная процедура, в такое позднее время, без вспышки, без профессионалов, которые могли бы со знанием дела увековечить на пленке льва мисс Мэри), глядя на ее сияющее в свете фар счастливое лицо и на огромную голову льва, которую она не смогла бы даже поднять, гордясь ею и любя льва, чувствуя себя опустошенным, видя искаженную шрамом улыбку Кейти, перегнувшегося через Мэри, чтобы потрогать поразительную черную гриву льва, слушая воркующих, словно птицы (говорили они на камба), мужчин, каждый из которых гордился нашим львом; нашим, принадлежавшим всем нам и Мэри, потому что она несколько месяцев охотилась за ним и попала в него, говоря казенным языком, самостоятельно и в решающий момент, видя ее такой счастливой и сияющей и похожей при свете фар на маленького, не такого уж смертоносного, сверкающего ангела, чувствуя, как все любят ее и нашего льва, я постепенно расслабился и начал получать удовольствие от происходящего.