Нас засмеялась надо мной, когда я обдула лицо руками, направляясь к бару. Она толкнула меня плечом.
— Тебе лучше привыкнуть к тому, что парни ведут себя так рядом с тобой. Особенно с таким-то лицом как у тебя.
Я была сбита с толку.
— Что ты имеешь в виду?
Она приподняла бровь.
— Напрашиваешься на комплимент? — Но когда я опустила голову, нахмурив брови в смятении, она пробормотала, будто сама себе: — Господи Боже, да она не понимает. — Прежде чем я смогла ответить, она потянула меня к зеркалу в фойе. К счастью, поблизости никого не было, когда она поставила меня перед ним и встала за мной. — Что ты видишь, когда смотришь в зеркало?
Я ненавидела свое отражение. Я была похожа на свою маму, и это было ужасно жестоко, потому что я скучала по ней больше всего на свете. Я любила ее до самого последнего дня ее болезни, и когда она умерла, моя любовь превратилась в притворное безразличие. Я притворилась, что было не больно потерять ее, мою маму, моего лучшего друга, хотя это и была сплошная агония. Каждый вдох, что я сделала за следующий год, показал разницу. Моя жизнь больше не была прежней. Мама была настоящим солнышком. Заботилась обо мне, когда я была больна, и смешила, когда мне было грустно. Я зависела от нее. Она была всем для меня. А затем она умерла.
Я разглядывала свой подбородок, а затем пожала плечами.
— Не знаю.
— Посмотри же на себя. Я имею в виду, по-настоящему посмотри, — Я посмотрела на свое отражение, и она спросила: — Разве ты не видишь? Ты хоть представляешь, насколько ты привлекательная?
— Я выгляжу как моя мама, — прошептала я.
Нас мило улыбнулась.
— Готова поспорить, она была красавицей.
Она была.
— Она была симпатичной.
— Ты видишь? — предположила тихо Нас. Я покачала головой. Она положила пальцы под мой подбородок, подняла его, и мое отражение оказалось прямо перед моими глазами. — Лучше посмотри. — Она встала возле меня. — У тебя утонченные скулы. Твоя кожа безупречная и сливочная как фарфор. У тебя маленький ротик, но с пухлыми губками, которые, бьюсь об заклад, вызывают у мужчин разные пошленькие фантазии. — Мой румянец стал сильнее. — Твои волосы гладкие и блестящие, и темные, но не совсем черные. Твои большие зеленые глаза и длинные ресницы придают тебя экзотичности и загадочности. И я думаю, когда ты наберешь вес в свое крошечное тельце, у тебя будут изгибы во всех нужных местах. — Она положила руки на мои плечи и сжала их. — Ты крышесносна, Мина. И даже не осознаешь этого.
Ее речь заставила меня по-настоящему взглянуть на себя. Я никогда не считала себя красивой. Я всегда думала, что я... ну ничего такая. Но когда она деталь за деталью все описала мне, вероятно, так и было. Я увидела это в первый раз.
— Я симпатичная? — осторожно поинтересовалась я, разглядывая свое отражение.
— Ну а теперь ты уже напрашиваешься, — застонала она, толкнув меня в бок, тем самым вынудив меня слегка споткнуться и засмеяться. — Ты маленькая засранка. — Она захихикала и пошла к бару.
Я вздрогнула, когда мой взгляд нашел ряд бокалов на стойке.
— Ты уверена, что хочешь делать это? Есть шанс, что я уроню бокал, случайно порежу осколком запястье и помру на твоих руках.
Нас наклонила голову.
— Хммм, да... это может быть проблемой, — она пожала плечами. — Опять же, я готова рискнуть.
Она расставила кучу разных бокалов и показала на каждый, отчеканивая названия.
— Хайбол. Тумблер. Снифтер. Шот. Коктейль. Мартини. Вино. Флют.
— Нет стаканов под пиво?
Казалось, она была довольна, что я заметила это.
— Мы престижное заведение. Мы подаем импортное пиво, но ты узнаешь, что большинство клиентов попросит разбавить. В ином случае, — она вытянула руку и достала высокий стакан из холодильника, — стаканы под пиво хранятся охлажденными, и подаются с долькой лимона и строго безо льда.
— Охлажденные. С лимоном. Безо льда, — кивнула я. — Поняла.
Большую часть следующих двух часов, Нас учила меня делать стандартные заказы. Она сказала, что ничего страшного, если я забуду, что положить в напиток, для этого есть карточки с рецептами для всех напитков, которым она меня научила и еще многим другим. С каждым новым напитком я становилась уверенней, и вскоре смешивала, взбивала и встряхивала напитки так, будто была рождена для этого.