Я вытащила Лидию из машины, взяла ее за крошечную ручку, и мы ждали, когда Лев достанет покрывало и корзину для пикника и укажет нам дорогу. Мы прошли короткий путь от машины до рощицы деревьев. Когда Лидия потянула меня за руку, я наклонилась и взяла ее на руки, давая Льву время, чтобы расстелить коричневое плотное, шерстяное покрывало и поставить корзину.
Лидия взвизгнула, чтобы я отпустила ее, и неохотно я сделала это. В тот момент как она выбралась из моих объятий, ее крошечные пухленькие ножки на большой для них скорости понесли ее подальше от нас. Я ахнула и поспешила за ней, но Лев остановил меня, схватив за руку.
— Все нормально, она не уйдет далеко.
Он был ее отцом. Он знал ее лучше, чем я, но все же я беспокоилась.
— Ты уверен? — спросила я, замявшись и внимательно наблюдая за ней. Она подняла листик, который ей очень понравился. Я поняла это, потому что она стояла, захваченная зрелищем, улыбаясь ему, пока он поблескивал на солнце. Лидия аккуратно держала его в своих ручках, повернулась и побежала к нам, подняв руку над головой, чтобы показать свой «улов».
Мое бешено колотящееся сердце замедлилось. Я посмотрела на Льва, который улыбался малышке.
— Спасибо, Лиди. Он очень милый.
Она снова отбежала, но я заметила, что она остановилась на том же расстоянии, что и в прошлый раз, как будто подсознательно понимала, что еще чуть дальше убегать нельзя.
Теплая ладонь сомкнулась вокруг моей руки, и я повернулась. Лев показал на покрывало:
— Садись.
Я только собиралась сказать, что мне не нужна помощь, чтобы сесть, как осознала, что на мне было платье. Поэтому я передумала и приняла помощь, потому что не хотела показывать Льву свои новенькие белые трусики. По крайней мене не сегодня.
С его помощью я опустилась на покрывало так грациозно, как только возможно, чтобы не показать свое нижнее белье, и он сел рядом со мной так близко, что легко мог бы коснуться меня. День был великолепным, а поскольку деревья отбрасывали на нас тени, то было еще замечательнее. Мы оба повернули головы, чтобы посмотреть за Лидией и убедиться, что она играет недалеко от нас. Лев открыл корзинку и начал вытаскивать содержимое, передавая все мне.
Когда Лев сказал Мирелле, что мы планируем украсть на весь день ее сокровище, она настояла, что соберет нам корзину для пикника, чтобы мы не покупали еду на вынос. Я согласилась с этим. Мирелла периодически готовила мне тосты, и они были вкусными. Я была уверена, что она легко могла сделать и сэндвичи. Через десять минут она подала нам заполненную корзинку, куклу и мяч для Лидии, если ей вдруг станет скучно, ее покрывало, на случай, если она уснет, и бутылочку с водой.
Лев подавал мне содержимое корзины, и я аккуратно раскладывала все перед нами. Мирелла упаковала нам картофельные чипсы, пакетики с порезанными яблоками, клубникой, морковными палочками, огурчиками, сыром и тоненькими крекерами, сэндвичи, парочку небезызвестных черничных маффинов Ады, и несколько кусочков брауни. Лев вытащил бутылку с водой и подал ее мне. Я открыла ее и сделала пару глотков, наблюдая краем глаза за ним.
Он снял пиджак, положил его на корзинку, чтобы тот не касался земли, затем отстегнул запонки и закатал рукава до локтей.
— У меня есть первый вопрос. — Я улыбнулась сама себе. — Ты всегда носишь костюм?
Лев наклонил голову.
— Да, в основном.
Я ждала дальнейшего объяснения.
Не получила.
Я нахмурилась и махнула рукой, побуждая его продолжить.
Он приподнял брови.
— Вот и все. Добавить нечего.
Я фыркнула:
— Ох, давай-ка приложим больше усилий. Почему ты постоянно носишь костюмы? У тебя есть какая-нибудь другая одежда, кроме деловой? Как насчет пары джинсов?
Он посмотрел на свою дочь, которая собирала листики, и ответил:
— Я не знаю, почему постоянно ношу только костюмы. Вероятно, это привычка. И да, у меня есть другая одежда. Включая и джинсы.
О боже.
Что бы я только не отдала, лишь бы увидеть эту попку в джинсах. Ох!
— Хорошо. — Я была довольна его ответом. Открыла пакетик, взяла кусочек сыра и закинула его в рот. — Теперь ты задавай вопрос.
Он долго молчал, и на мгновение, я даже подумала, что он не ответит, но затем Лев открыл рот и заговорил:
— Ты любила свою мать?
Я нахмурилась.
Что это за вопрос такой?
Я легко ответила:
— Конечно, я любила ее. Она была самой лучшей. Ее звали Клара, и я выгляжу точь-в-точь, как она.
— Тогда она была красивой, — пробормотал Лев, как будто сам себе, и я спряталась за своими волосами, как обычно делала раньше.