В книге о Киркегоре, быть может впервые у Л. Шестова, есть неприятные страницы о христианстве. Христианство попадает в линию Сократа, стоицизма, идеализма, т.е. в линию змия, в линию небытия, превратившегося в разум и мораль, в вечность. Л. Шестову совершенно чужда тайна искупленья, для него искупление есть выдумка разума. Он забывает, что крест был для иудеев соблазн, для эллинов безумие. Вопреки Л. Шестову, для разума легче всего признать Бога всемогущим, для которого все возможно, и очень трудно признать Бога страдающего и распятого. Для Л. Шестова ничего не говорит божественная жертва любви, божественное распятие, ему это кажется ограничением свободы и всемогущества Бога. Это у него есть наследие юдаизма. Для Л. Шестова неприемлемо вочеловечение Бога. Бог стал человеком - ему это кажется приемлемым для разума и выдуманным разумом, в то время как для разума это непостижимая тайна и парадокс. Да простит мне борец против разума, но я здесь вижу в нем рационалиста. Как это ни странно, но Л. Шестов видит в религии, особенно христианской религии, "опиум для народа", замаскированные разум и мораль, укрепляющие обыденность через обетование выдуманной вечности, выдуманного духовного мира. Остается наиболее непонятным, как решает Л. Шестов вопрос о смерти, который всегда его беспокоил. Является ли конечным существование конкретного существа? Отрицает ли Л. Шестов лишь вечные истины разума и морали или отрицает также вечную жизнь? Это основной вопрос. Как быть с бесконечными стремлениями человека? На что можно надеяться? На то, что Бог есть неограниченные возможности. Но ведь Киркегор умер, не получив Регины Олсен, Ницше умер, не излечившись от ужасной болезни и не вкусив по-настоящему плодов от древа жизни, Сократ отравлен, и дальше ничего. Все мы умрем без исполнения наших бесконечных желаний, не вкусив в полноте плодов древа жизни. Никто в рай не попадет на этой земле, в этом времени. Какой смысл имеют шестовские призывы к Богу, которому все возможно, который может избавить Киркегора от мучений, если Бог не дает воскресения к вечной жизни? Шестовская борьба против разума и этики оказывается столь же бессильной перед трагической судьбой человека, как и разум и этика. Повторяю, я бываю часто вместе с Л. Шестовым в его проблематике, в его восстании против власти "общего", выдуманного разумом и этикой, над человеческой судьбой. Но Л. Шестов проповедует пассивность человека. Человек для него греховен, но не виновен, поэтому безответствен, поэтому и пассивен. Активен лишь Бог, но Бог ничем себя на обнаруживает в мире. Знание ведь есть одно из проявлений человеческой активности. Разум может быть поработителем человека, но может быть и слугой человека. Не от знания произошло несчастье человека и мира, совсем неправдоподобно, что оно произошло от знания. Знание познает необходимость, но не оно создает ее. Необходимость есть порождение объективации. Главный философский недостаток Л. Шестова я вижу в том, что он не устанавливает различения в формах и в ступенях знания. Он также верит в кафоличность и однородность разума, как и его рационалистические защитники, в то время как разум изменчив, разнокачествен и отражает качественные состояния человека и отношения человека к человеку.
{1936}
[1] Воспроизводится по изданию 1989 г. (Типы религиозной мысли в России. [Собрание сочинений. Т. III] Париж: YMCA-Press, 1989. 714 с.)
[2] Lеon Chestov. Kierkegaard et la philosophic existentielle. Librairie J.Vrin. Paris. 1936. См. {Лев Шестов, "Киркегард и экзистенциальная философия (глас вопиющего в пустыне)"}.