Ну, кроме мистика Малика, во всем этом не было для меня ничего нового. Но всегда приятно найти подтверждение собственным мыслям.
— Что ж, нам остается только сложить лапки и ждать.
Он улыбнулся и польстил мне, сказав:
— Я чувствую, вы сможете удержать ситуацию под контролем, если она обострится. И я тоже, — добавил он.
Может, не надо было прекращать занятия в тренажерном зале? Я вернулся к своему прежнему предложению:
— Другой способ убить льва — оставить в ловушке приманку.
Он, по-видимому, успел обдумать это мое предложение:
— Да. Если вы хотите взять льва живым, вы помещаете в клетку козленка, и, как только лев входит, дверь захлопывается. Лев в ловушке, но козленок съеден. Если вам сгодится и мертвый лев, вы привязываете козленка к дереву, и, как только он начинает есть козленка, стреляете. В любом случае козленок мертв.
— Хорошо сказано. Но мы обеспечим вашу безопасность.
Он не был в этом уверен.
— Попробуйте без меня.
— Ладно. Я дам вам знать, как получилось.
— Да, если сможете. — Однако он все-таки добавил: — Это интересная мысль и, возможно, единственный способ захватить или убить его. Но, Джон, если вы расставите для него ловушку, он может сделать то же самое для вас.
— Правильно. Я помню об этом. Если вы не хотите быть собственно приманкой, мы все равно можем придумать для вас какую-нибудь программу защиты.
Он опять помолчал, поразмышлял.
— Вы знаете, здесь я в безопасности, и я не собираюсь отсюда уходить, пока Халила не убьют, не захватят или он не улетит… так что я не уверен, что нуждаюсь в вашей защите.
В подтексте было, решил я, что Борис не хочет привлекать к «Светлане» внимание полиции и ФБР по разным причинам, как законным, так и не очень. Еще мне пришло в голову, что Борис пришел к тем же выводам, что и я, и захотел убить Асада Халила без вмешательства полиции и ФБР. Я подозревал, что Борис хотел убить Асада Халила, потому что тот знал о нем что-то такое, что не вполне соответствовало показаниям, которые он дал ЦРУ три года назад. Борис был бы не первым перебежчиком, которого выслали назад в родную страну.
— Ладно, Борис, — сказал я. — Я знаю, о чем вы думаете. Если кто и может захватить или убить Халила, так это вы. Но не будьте слишком самонадеянны. Халил провел эти три года отнюдь не в ночном клубе, попивая водку.
Это его задело, как я и рассчитывал. Он подался ко мне и сказал:
— У меня нет страха перед этим человеком. Я научил его всему, что он знает и умеет, и хорошо будет преподать ему этот последний урок.
— Что ж, я передам ваш отказ от защиты. Это ваше право — отказаться от защиты полиции, и, разумеется, соглашаться быть приманкой вы не обязаны, это дело сугубо добровольное. Но если вам удастся взять его живым, позвоните мне первому.
— Если хотите.
Борис стал неразговорчив — мне пора было уходить. Теперь я должен доложить об этой встрече Уолшу и Пареси. Можно и не афишировать того, как далеко я зашел, — копы и агенты часто что-то делают, не докладываясь боссу. Но если о подобных вещах не докладывать немедленно, могут возникнуть проблемы.
А с другой стороны… Никто ведь не знает, что я здесь. То есть я хочу сказать, Уолш очень ясно дал понять, что мои обязанности ограниченны. А мы с Борисом, похоже, солидарны в том, что Халил должен быть не задержан, а убит.
Борис задумался. Наконец он поднял на меня взгляд и сказал:
— Дайте мне неделю. И себе тоже. Я думаю, через неделю один из нас решит эту проблему наилучшим образом.
Конечно, я ответил:
— Дело не в нас. Существуют еще закон, правосудие.
Он опять покачал головой:
— Нет, именно в нас.
Я не хотел продолжения этой темы, поэтому сменил ее.
— У вас есть моя карточка, — сказал я, поднимаясь. — Мне нужны номера ваших телефонов.
Он вытащил из внутреннего кармана свою карточку и ручку, написал что-то и протянул карточку мне со словами:
— Держите меня в курсе.
Я же вынул из кармана фотографию Халила, отдал ему и сказал:
— Размножьте и раздайте своим людям.
— Спасибо. — Он поднялся, подошел к телефону, нажал кнопку и сказал что-то по-русски.
Короткая музыкальная фраза — Чайковский, — и Борис подходит к двери, смотрит в глазок, отпирает дверь. За мной пришел Виктор. Направляясь к двери, я сказал Борису:
— Когда вы смотрите в глазок, есть опасность получить ранение в голову, если с другой стороны к нему прижат пистолет.
Бориса явно задела моя критика его процедур безопасности.