Халил поставил «форд-таурус» напротив «Воздушных грузоперевозок Альфа», рядом с машиной Уиггинса. Открыл багажник, достал холщовый чехол с ломиком и мясницкой пилой и повесил на плечо.
Быстрым шагом он пересек парковку, направляясь к пространству между строениями. Там возвышалась ограда с воротами, которые вели к месту стоянки самолетов. Халил открыл ворота карточкой, полученной от Мансура, и скользнул на охраняемую территорию.
Пространство между строениями освещено было слабо, он шел, прижимаясь к стене здания «Альфы», потом опустился на колени у мусорного контейнера и огляделся.
Неподалеку от задней стены «Альфы» стояли два небольших двухмоторных самолета с эмблемами на хвостах — как ему сказали, два из трех самолетов «Альфы». А третий — белая двухмоторная «сессна», пилотируемая мистером Уиггинсом, — обычно возвращается из рейса на аэродром в три-четыре часа утра. Халил посмотрел на часы. Было без двух минут три.
Халил осматривал аэропорт. Вдалеке — огни главного терминала; посадочные огни. В этот час самолеты не взлетали и не приземлялись, и огни маленького самолетика Халил увидел сразу, как только он начал снижаться над ближайшей взлетно-посадочной полосой.
Самолетик коснулся земли, и Халил увидел, как темноту прорезали лучи двух белых наземных прожекторов, осветившие рулежную дорожку, ведущую к месту на стоянке.
Он долго ждал этого момента. Теперь он вплотную подобрался к мистеру Уиггинсу, последнему из восьми пилотов, сбросивших бомбы на Эль-Азизию, где он жил и где погибла вся его семья.
Когда самолетик подкатил к нему, он открыл холщовый чехол и вынул тяжелый ломик. Через минуту самолет остановился, огни погасли, оба двигателя смолкли, и ночь опять стала тихой.
Халил наблюдал и прислушивался. Вот левая дверца самолета открылась, из нее вышел мужчина и стал спускаться по трапу. Света было мало, Халил не мог с уверенностью сказать, Уиггинс ли это, но самолет был тот самый и время прибытия тоже правильное.
Пилот нес в руках тормозные башмаки — вот он наклонился и установил первый под левое колесо.
Халил схватил холщовый чехол и кинулся вперед, за несколько секунд преодолев десять ярдов, отделявших его от самолета.
Пилот повернулся на звук. Халил тотчас узнал по фотографиям лицо Чипа Уиггинса.
Уиггинс с удивлением уставился на незнакомца.
— Кто…
Халил бросил холщовый чехол; в руках у него был ломик. Широко размахнувшись, он обрушил тяжелую стальную штуковину на левое плечо Уиггинса, ломая ему ключицу.
Уиггинс страшно закричал от боли и упал на землю. Халил опускал на него лом снова и снова. Крики Уиггинса утихли; Халил понял, что тот теряет сознание. Халил подхватил пилу и, взвалив на плечо полубесчувственного пилота, вскарабкался в самолет.
В грузовом отсеке с низким потолком было темно. Халил на четвереньках подполз к заднему люку и придал Уиггинсу сидячее положение, прислонив его спиной к стене, после чего вытащил мясницкую пилу. Уиггинс застонал и открыл глаза.
Халил сел на корточки перед ним и приблизил лицо к его лицу:
— Это я, мистер Уиггинс. Асад Халил, которого вы ждали три года. Однажды вы ушли от меня, но на этот раз я приготовил вам очень неприятную смерть.
Глава 2
Прыжки с парашютом. Я делал в жизни много глупостей, и трудно сказать, какая была глупее. Кроме одной. Самой-самой. Прыжков с парашютом.
Когда три года назад я женился на моей прекрасной Кейт, я не знал, что она прыгает с парашютом. Когда полгода назад она призналась в этом, я не расслышал, подумал, что она сказала что-то насчет панели — это я мог бы еще простить.
Но то, что она и меня заставила заниматься этим так называемым спортом, совершенно непростительно.
Итак, мы — мистер и миссис Джон Кори — в аэропорту Салливан, за пределами цивилизованного мира где-то на севере штата Нью-Йорк. Если вы любите природу, то горы Кэтскил очень красивы, особенно в теплое майское воскресенье. Что гораздо важнее в свете дальнейшего, день почти безветренный — прекрасный день для прыжков с парашютом.
Кейт, которой был очень к лицу ее серебристый костюм, сказала:
— Я так волнуюсь. Я в первый раз прыгаю с «Дугласа DC-7B». Великолепное дополнение к нашему портфолио.
— Великолепное, — сказал я.
— Это последний летающий «Дуглас DC-7B» в мире.
— Меня это не удивляет. — Я смотрел на огромный старый четырехмоторный аэроплан с пропеллерами, занявший почти весь бетонный пандус. Его, видимо, никогда не красили, если не считать оранжевой светящейся молнии, бегущей по всему фюзеляжу от носа до хвоста. Голый алюминий приобрел голубовато-серый цвет, как старый кофейник.