— Раз, два, три!
Они надавили изо всех сил, и дверь со скрипом приоткрылась. Мальчики отступили в тревоге: быть услышанным — значит быть пойманным, быть пойманным — значит подвергнуться бог знает чему.
— За это и повесить могут, — сказал Кейл.
Двое других посмотрели на него с испугом.
— Нет, они этого не сделают. Во всяком случае, не повесят.
— Воитель сказал мне, что Лорд Дисциплины только и ищет предлог, чтобы устроить показательную казнь. Уже пять лет никого не вешали.
— Они этого не сделают, — повторил Смутный Генри в потрясении.
— Еще как сделают. Ради бога, это же дверь! И у тебя есть ключ! — Кейл повернулся к Кляйсту. — Ты мне наврал. Ты понятия не имеешь, что там. Возможно, это тупик и там не только украсть нечего, но и посмотреть не на что. — Он опять обратился к Генри: — Это не стоит риска, Генри, но шея твоя — тебе и решать. А я в этом не участвую.
Однако не успел он повернуться, чтобы уйти, как с амвона донесся голос, сердитый и нетерпеливый:
— Кто там? Что за шум?
Потом мальчики услышали, как кто-то направился к ним по гравиевой дорожке от Повешенного Искупителя.
2
Быть может, вам доводилось испытывать то, что называют «застыть от ужаса»: глаза расширены, язык прилип к нёбу, кишки свело. Так вот, это ерунда по сравнению с тем, что почувствовали Кляйст и Генри, осознав тот ужас, который надвигался на них сейчас, причем накликанный их собственной глупостью: замершая в ожидании огромная молчаливая толпа, освещенная серым светом, потом, когда их потащат к виселице, пронзительные крики, жуткое ожидание длиной в нескончаемый час, пока вся эта масса людей будет нараспев читать молитвы, а потом веревка, — и ты болтаешься в воздухе, задыхаясь и дрыгая ногами.
Но Кейл уже подошел к двери, молча, одним рывком приподнял ее на разболтанных петлях и толкнул. Она отворилась почти беззвучно. Потом он положил руки на затылки неподвижных мальчиков и втолкнул их в проем. Как только они очутились внутри, он протиснулся мимо них сам и снова огромным усилием и так же почти беззвучно закрыл дверь за собой.
— Выходите! Немедленно! — Голос снаружи прозвучал приглушенно, но отчетливо.
— Дай мне ключ, — сказал Кейл.
Кляйст протянул ему ключ. Кейл повернулся к двери и нащупал замок, однако замешкался. Он не знал, как пользоваться ключом.
— Кляйст! Ты! — прошептал он.
Кляйст нашел замочную скважину и вставил в нее тяжелый ключ.
— Тихо, — сказал Кейл.
Дрожащей рукой, понимая, что то, что он делает, означает жизнь или смерть, Кляйст крутанул ключ. Тот повернулся со звуком, который показался им ударом молота по железному чану.
— Выходите сейчас же! — потребовал приглушенный голос. Но Кейл различил в нем сомнение.
Кто бы ни был там, в тумане снаружи, он не был уверен, что действительно что-то слышал.
Мальчики ждали. В тишине раздавалось лишь хриплое испуганное дыхание. Потом до них донесся шорох гравия под чьими-то ногами, шаги удалялись и вскоре затихли совсем.
— Он пошел за Ковырялыциками.
— Может, и нет, — возразил Кейл. — Думаю, это был Лорд Провианта. Он ленивый жирный ублюдок и к тому же не уверен, что действительно что-то слышал. Ему следовало обшарить кусты, но было лень сделать даже это. Так неужели он потащится за Ковырялыциками с их ищейками, если поленился проверить несколько кустов? Слишком тяжело для его жирной туши.
— Если он вернется сюда завтра, при дневном свете, он увидит дверь, — предположил Смутный Генри. — Пусть нам и удалось улизнуть сейчас, завтра они придут за нами.
— Они придут за кем-нибудь, причем найдут этих «кого-нибудь» обязательно, вне зависимости от того, виновны они или нет. Нет ничего, что позволит им связать с этим местом именно нас. Чьи-то головы полетят, но совершенно не обязательно наши.
— А что если он все же пошел за подмогой? — спросил Кляйст.
— Отопри дверь, и давайте уносить ноги.
Кляйст начал ощупывать дверь, пока не наткнулся на торчащий из замочной скважины ключ. Он попытался его повернуть, но ключ не поддавался. Он попробовал еще раз. Ничего. Тогда он крутанул изо всей силы. Послышался громкий треск!
— Что это было? — спросил Смутный Генри.
— Ключ, — ответил Кляйст. — Он сломался в замке.
— Что?! — воскликнул Кейл.
— Сломался. Теперь мы не сможем выйти. Во всяком случае, здесь.
— Черт, — ругнулся Кейл. — Ты придурок. Если бы я тебя видел, я бы тебе шею свернул.
— Наверное, есть какой-нибудь другой выход.
— А как мы его найдем в такой тьме? — обреченно вздохнул Кейл.
— У меня есть свет, — сказал Кляйст. — Я предвидел, что он нам может понадобиться.
Наступила тишина, в которой слышалось только тихое шуршание — это Кляйст шарил в своей рясе. Он что-то уронил, поднял, снова зашуршал. А потом сверкнули искры, и вспыхнул кусочек сухого мха. Огонь быстро разгорался, и в его свете мальчики увидели, как Кляйст поднес к нему фитиль свечи, мигом вставил свечу в стеклянную колбу переносной лампы, и они впервые смогли оглядеться.
В сущности, в тусклом желтом свете сальной свечи было видно немного, но мальчикам вскоре стало ясно, что это не комната, а ответвление коридора.
Кейл забрал у Кляйста лампу и осмотрел дверь.
— Штукатурка не старая, нанесена от силы несколько лет назад.
Что-то прошмыгнуло в углу, и все трое одновременно подумали: крысы.
Есть крыс мальчикам запрещалось по религиозным соображениям, и это табу, по крайней мере, имело под собой резонное основание: крысы — ходячие болезни. Тем не менее мальчики высоко ценили крысиное мясо, и многие из них именно искусству охоты на крыс были обязаны своим выживанием, равно как другие тому же искусству были обязаны ранним схождением в могилу, но таких было гораздо меньше. Конечно, не каждый мог стать охотником на крыс. Это умение почиталось и передавалось другому лишь в обмен на ценные взятки и взаимные услуги. Крысоловы были тайным сообществом и брали половину с каждой крысы за свои труды — цена настолько высокая, что время от времени некоторые мальчики решали пренебречь их услугами и поохотиться самостоятельно; зачастую результат убеждал остальных, что лучше платить и еще говорить при этом «спасибо». Кляйст был одним из крысоловов.
— У нас нет времени, — предупредил Кейл, сообразив, что у того на уме. — И света здесь мало, чтобы снять шкуру.
— Я могу освежевать крысу в полной темноте, — ответил Кляйст. — Кто знает, на сколько мы здесь застрянем?
Он поднял полу рясы и достал большой голыш из кармана, подшитого к подолу. Потом тщательно прицелился и метнул его в темноту. В углу послышался визг, и началась жуткая возня. Кляйст взял у Кейла свечу и пошел на звук. Когда он склонился там, в углу, раздался тихий хруст, словно что-то сломалось, потом наступила тишина. Кляйст опустил руку в карман, с большой осторожностью вынул и развернул тряпичный лоскуток и им подцепил окровавленное и уже мертвое существо. Едва заметным движением кисти он переломил ему шею, после чего сунул в тот же самый карман.
— Закончу потом.
— Это коридор, — сказал Кейл. — В прошлом он куда-то вел, может, и сейчас ведет.
Поскольку Кляйст держал свечу, он и пошел первым.
Не прошло и минуты, как Кейл изменил свое мнение. Никаких дверных проемов, ни открытых, ни заложенных, на которые он рассчитывал, видно не было.
— Нет, это не коридор, — сказал он наконец, все еще стараясь говорить как можно тише. — Это больше похоже на туннель.
Более получаса они продвигались вперед, причем быстро, несмотря на темноту, потому что пол был почти гладким и не замусоренным, а потолок — снова высоким.
Наконец Кейл опять заговорил:
— Почему вы мне сказали, что здесь есть еда, если вы здесь не были?
— Но это же очевидно, — ответил Смутный Генри. — Иначе бы ты с нами не пошел, разве не так?
— И мудро поступил бы. Ты обещал мне еду, Кляйст, и я, как идиот, поверил тебе.
— А я думал, ты славишься именно тем, что никому не доверяешь, — сказал Кляйст. — Кроме того, у нас есть крыса. Так что я не солгал: где-нибудь здесь наверняка есть еда.
— Откуда ты знаешь? — спросил Генри. По интонации можно было догадаться, как он голоден.