Хадсон дрожал. Ему казалось, что придется отрубить этому сукиному сыну голову, чтобы покончить с ним. Он увидел кожаные ремешки, на которых была застегнута маска. Волосы на затылке у Лупо были темные и коротко подстриженные.
Камилла в изнеможении высвободила руки и скатилась с мужчины. Хадсон сел верхом на спину Лупо и ударил его топором по голове.
Лупо замер и больше не двигался.
Хадсон только сейчас понял, что они с Камиллой сидят на полу по обе стороны от мертвого тела великана. Он бы не удивился, если б Лупо внезапно сел, чтобы продолжить бой, даже с топором, плотно засевшим у него в черепе.
Он услышал, как наверху открывается дверь.
Кто-то спускался по лестнице.
Хадсон устало поднялся, приставил ботинок к затылку Лупо, с влажным хрустом выдернул топор и, когда в комнату вошел мужчина с пучком на макушке, поприветствовал его.
Для этого хватило одного удара. Топор вонзился прямо между его бровями.
Когда мужчина упал на пол, Хадсон оглядел его и заметил, что кобура с пистолетом пуста. Он отвернулся, и его стошнило тем немногим, что было у него в желудке. Схватка истощила его.
Подойдя к стене, Хадсон, пошатываясь, выбрал небольшую пилу и снова сел рядом с Камиллой. Левая рука пульсировала болью, внимание то концентрировалось, то рассеивалось, но он знал, что должен держаться, потому что в любую минуту сюда мог войти кто-нибудь еще.
Сможет ли он убить еще кого-то? Ему не хотелось это выяснять.
Он применил всю оставшуюся силу, чтобы перерезать путы Камиллы.
— Нам нужно выбираться отсюда, — вяло произнес он, освободив ее.
— Как? — хрипло спросила она.
У него не было ответа на этот вопрос. Ему нужно было подумать. Решение проблем было специализацией Мэтью, а не его собственной, но когда на кону стояла жизнь любимой женщины…
Жизнь любимой женщины…
Стало быть, он и правда ее любит?
У него не было времени разбираться в своих эмоциях. Они были живы, и он хотел, чтобы так и оставалось. Хадсон посмотрел на труп.
— Мы уходим, — сказал он, вспоминая ворота и сторожку, которые они видели, пока ехали в повозке. — Выйдем через ворота так, будто мы здесь хозяева.
— Что? — не поняла Камилла.
— Я, конечно, меньше него, но, возможно, достаточно большой, чтобы одурачить охранников ночью. В маске и перчатках… это может сработать. Кто в здравом уме попытается остановить этого монстра?
— Ты можешь выбраться отсюда в его обличье, но меня они не выпустят. И что насчет Мэтью и Профессора? Они ведь тоже здесь, не так ли?
— Да. Только какого дьявола они здесь делают?
— Они здесь за тем же, что и мы, — покачала головой Камилла. — Подозреваю, они пришли, чтобы спасти нас.
Он кивнул.
— Да, — сокрушенно сказал он, потому что понимал: это было правдой. И еще кое-что было правдой. — Если б ты не придушила этого зверя, я был бы уже мертв. Спасибо тебе.
— Он был большой мишенью, — усмехнулась Камилла. — Я не могла промахнуться.
Ему хотелось прижать ее к себе хотя бы здоровой рукой, но времени было в обрез. Венера могла вернуться в любую секунду.
— Помоги мне снять с него перчатки и плащ, — сказал он. — Моя левая рука сломана, я не могу ею пользоваться.
Когда они закончили, он попросил Камиллу расстегнуть ремешки маски. Однако, когда они закончили, Хадсон обнаружил в себе любопытство, присущее его лучшему другу. Оно было почти так же сильно, как его боль.
— Давай попробуем перевернуть его. Я должен увидеть его лицо.
Это усилие выбило из обоих остатки сил, но им удалось перевернуть труп на спину. Металлическая маска немного помялась, но все равно была цела. Хадсон снял ее с лица и посмотрел на мертвеца.
Ему было около сорока, у него были карие глаза, смотревшие прямо, и широкое лицо с квадратной челюстью. Его темные волосы были коротко подстрижены. На верхней губе и щеке виднелся шрам. На переносице были заметны следы нескольких переломов. Хадсон посмотрел на синяк на горле, который уже начал чернеть, и увидел еще один шрам в том месте, где когда-то мужчине перерезали горло, вероятно, повредив и, возможно, перерезав голосовые связки. Он подумал, что тот, кто оставил шрамы на теле этого человека, должно быть, тоже был монстром.
Он понял, что смотрит на лицо такого же солдата, как и он сам, послушного зову битвы.
Хадсон обратил внимание на стену с оружием, на все эти острые клинки, предназначенные для того, чтобы калечить и убивать. Они были важной частью жизни Лупо. Какой была бы его жизнь без них? Потому что сам Хадсон устал от войны, смертей и убийств. Все, чего он сейчас хотел, — это быть с Камиллой в любой роли, в которой она бы его приняла.