— Профессор, вы умеете управлять рулем? — спросил он.
— Думаю, это вполне в моих силах.
— А плавать умеете?
— Как летучая рыба.
— Возможно, вам и впрямь придется полетать. — Мэтью вздохнул. — Ладно. Давайте найдем лодку, которая держится не на старой слюне и водорослях.
Мэтью представил, как Бразио Валериани делал то же самое. Хотя, впрочем, ему вряд ли приходилось делать это в таких условиях. Однако задачи были похожими: отыскать лодку глубокой ночью, поднять грот-мачту, распутать канаты и отвязать судно от импровизированного якоря.
Мэтью понятия не имел, какого размера будет зеркало, но, очевидно, его возможно было поднять на борт одной из таких лодок и доставить на вершину Левиафана. А вот какой высоты маяк, Мэтью отсюда прикинуть не мог.
Вывести тринадцатифутовую лодку в залив было той еще задачей. В этом штормовом супе Мэтью отметил, что Марс старается держать пистолет в кармане куртки, чтобы не намочить порох, и ему это не понравилось. Мэтью подумал, что может схлопотать пулю в голову задолго до возвращения, однако… Марс нуждался в нем, чтобы вернуться назад.
В любом случае, у Марса оставался заряженный пистолет, и это делало его хозяином положения.
Они боролись с волнами, чтобы выбраться с каменистого берега. Мэтью устроился посередине лодки, чтобы управлять двумя парусами. Марс забрался на нос, держа в руках фонарь. Когда Профессор оказался на корме с помощью своих попутчиков, он промок до нитки, но упрямо продолжал держаться за книгу.
Мэтью безмолвно помолился и начал ловить хоть какой-то ветер. Ему нужно было, чтобы порывы не сорвали паруса и не начали швырять лодку туда-сюда. Поначалу лодка то и дела меняла курс, но вскоре все же двинулась вперед. Носовую часть окутывала пена, а волны подбрасывали небольшое суденышко то вверх, то вниз. Над головой Мэтью паруса то раздувались настолько, что чуть не вырывали канаты у него из рук, то ослабевали и хлопали, как старые прогнившие ставни в доме с привидениями, пока Профессор, выкрикивая указания, не смог поправить положение румпелем.
На полпути лодка чуть не перевернулась. Ветер завывал вокруг мачты. И где же был своенравный сын адмирала и опытный моряк Джулиан Девейн, когда он был так нужен?
Здесь, на этой вздымающейся лодке, Мэтью несколько раз думал, что они перевернутся, но судно выравнивалось на грани катастрофы. Четверть мили никогда не казались ему таким катастрофически непреодолимым расстоянием. В какой-то момент Мэтью показалось, что он слышит треск грот-мачты. Он приготовился, что паруса вот-вот рухнут им на головы, однако этого не произошло. Возможно, старая слюна и водоросли, на которых держалась эта посудина, все же оказались достаточно прочными.
Сквозь мрак и суматоху вскоре проступили очертания Левиафана, очерченные раскаленной добела молнией. Мэтью различил выступающие плечи и башню, округлую, как человеческая голова. Семьдесят футов высотой? Пожалуй.
Не было времени изучать маяк слишком долго: пришлось сосредоточиться на управлении парусами. Берег, на котором стоял Левиафан, был опасно скалистым. Примерно через тридцать ярдов лодка заскрежетала по камню. Мэтью и сам чувствовал себя грудой черных камней, изъеденных многовековыми штормами.
Марс нетерпеливо выбрался из лодки и оказался по колено в бурлящей воде. Зашипев, он взобрался на возвышенность. Помогать выбраться Профессору или Мэтью он не стал, лишь раздраженно ждал, пока они закрепят лодку на скалистом острове Левиафана. Его можно было поблагодарить лишь за то, что он держал фонарь и служил им живым маяком.
Ветер продолжал обдувать Левиафана с обеих сторон. Приходилось продираться через него с боем. Морские брызги градом летели в лица неспокойным путникам.
Толстая дверь маяка болталась на одной деревянной петле, за которой таилась кромешная тьма.
Марс протянул фонарь Мэтью.
— Ты первый, — сказал он, и его голос дрогнул.
Мэтью взял фонарь и вошел внутрь.
Прямо за дверью лежали каменные ступени, истертые временем. Они изгибались и уходили высоко вверх. Здесь пахло сыростью, затхлостью и морем.