Рационального объяснения этому попросту не было.
— Это оно? — Голос Марса прозвучал почти бешено. — Это оно, да? — Он повернулся к Профессору. — Оно настоящее! Оно обязано быть настоящим! — Марс подошел, чтобы коснуться поверхности, но в последний момент передумал и отдернул руку. Вместо того он настойчиво постучал по раме стволом пистолета.
— Что это такое, еще только предстоит выяснить, — сказал Фэлл. Трепет в его голосе не укрылся от Мэтью.
Молния сверкнула ближе к Левиафану, прогремел гром, и ветер, ворвавшийся в пробоину, поднял в воздух старый пепел от костра смотрителя маяка.
— Что теперь? — спросил Марс. — Что дальше?
— Меня не спрашивайте, — ответил Мэтью. — Я не хочу участвовать в этом.
— Насколько я понимаю, я должен нарисовать сигилу, — удивительно спокойно произнес Профессор. — Это эмблема Асмодея, она должна быть на полу перед зеркалом. — Он плотнее сжал демоническую книгу. В его кармане бриджей вместе с распятием лежал кусочек белого мела, завернутый в тряпицу, которую передала Эдетта.
Мэтью подумал, что Фэллу следовало бы прямо сейчас достать распятие и разбить зеркало, однако пистолет Марса пережил испытание водой и все еще был у него в руке. Он сомневался, что Марс выстрелит в Профессора, который был нужен ему для ритуала, однако рисковать не следовало.
— Я знаю необходимое заклинание, — сказал Фэлл. Он перечитывал книгу более тридцати раз, запомнил и сущность, и печать, которые потребовались бы для воскрешения его сына из мертвых. — Но я понятия не имею, что будет после этого.
— Моя сестра… она появится прямо здесь или где-то еще? Я найду ее дома за туалетным столиком?
— Ты задаешь вопросы, на которые я не могу ответить. Я лишь знаю, что нужно начертать сигилу и произнести заклинание. Я предполагаю, что, если Асмодей появится, ты должен сформулировать свою просьбу четко и быстро. Только одну просьбу, не больше.
— Но зеркало я заберу с собой. А ты… ты будешь моим постоянным гостем, пока я сам не выучу эти заклинания.
Фэлл опустил голову, и Мэтью подумал, что жизнь нью-йоркского решателя проблем стоит для Марса Скараманги не дороже сушеной сардины.
— Приступай! — скомандовал Марс и на этот раз действительно взмахнул пистолетом.
— Прежде чем я начну, я скажу, что тоже хотел вернуть своего сына из мертвых. Но не для того, чтобы он остался на этой стороне. Я хотел поговорить с ним всего несколько минут, а потом отпустить навсегда. Я понимал, что не могу надеяться на большее. Вернуть кого-то, чтобы он прожил еще одну жизнь… это может показаться… слишком большой просьбой даже для демона из потустороннего мира.
— Мне все равно! И ты не знаешь, что возможно, а что нет! Моя сестра должна вернуться к жизни… и ко мне… сюда, в наш мир! Рисуй печать!
— Мэтью, — тихо обратился Фэлл, пока где-то на востоке гремел гром, — не принесешь ли ты фонарь?
Мэтью повиновался. Фэлл сел на пол перед зеркалом с мелом в руке. Он держал книгу открытой на странице с изображением печати Асмодея на случай, если что-то забудет.
Вскоре на полу появилось то, что показалось Мэтью волнистыми линиями и завитками, заканчивающимися наконечниками стрел и наковальнями внутри круга внутри еще одного круга. В пространстве между кругами Фэлл начал писать имя Асмодей, располагая буквы на равном расстоянии друг от друга. Мэтью казалось, что первое испытание при вызове демона — это сидеть на каменном полу и рисовать такую чертовски замысловатую штуку. Но Фэлл делал это осторожно, в то время как порывы ветра налетали и кружили вокруг головы Левиафана, словно ставя свою собственную магическую печать.
— Быстрее! — нетерпеливо скомандовал Марс.
Фэлл остановился.
— Не торопи. Неужели ты не понимаешь, насколько это серьезно? Для себя я планировал эту работу годами. Если хочешь положительного результата, надо запастись терпением. Потому что иначе… в лучшем случае ничего не произойдет.
— А в худшем?
— А в худшем мы все погибнем.
Марс уронил руку с пистолетом по шву.
— Тогда… не торопись, — надтреснуто сказал он.
— Спасибо. — Фэлл вернулся к работе.