… Страницы разума раскрывались все на новых и новых именах.
Что-то подходит к концу, — думал Мэтью.
Но что? Надежда когда-нибудь снова увидеть Берри?
Будь проклят…
Что это? — прервал Мэтью мысленный поток ругательств.
В углу, среди нескольких работ, которые написал Профессор, лежала та, которую он еще не продал и никому не подарил. Что-то заставило Мэтью встать и взять холст размером примерно десять на десять дюймов.
Разумеется, это была акварель. Излюбленный жанр Профессора. Она была выполнена в мягких зеленых и голубых тонах, и в ней было столько же неба, сколько и моря. Это была картина с изображением летучих рыб… стайка из восьми рыб, поднимающихся из волн с зелеными прожилками, сверкающих на солнце, скользящих к солнечному берегу Сардинии, но обреченных вернуться в море, которое их взрастило и защищало.
В правом нижнем углу было очень мелкими буквами написано имя: Дантон.
Глядя на эту работу, Мэтью подумал, что, если у рыбы хватило смелости и сил, чтобы отправиться в этот неопределенный мир с надеждой вернуться… то и человеку нельзя терять надежду на возвращение домой. Это может занять время, но Мэтью никогда не откажется от попыток вернуться к Берри… никогда. Даже если он состарится и ослабеет к моменту своего возвращения.
Никогда.
Он понял, что работа была подписана не императором преступного мира, а просто человеком науки и искусства, который позволил себе короткое время пожить мирной жизнью. Мэтью взял рисунок с собой на память как источник вдохновения. Прежде чем закрыть дверь и в последний раз попрощаться с Профессором, Мэтью понял, что каким-то образом старик стал ему другом.
Он закрыл дверь и пошел дальше.
Открыв дверь в собственную комнату, он застал там двух испанских солдат. Один сидел на его койке, а другой — в единственном плетеном кресле. При виде Мэтью они тут же встали.
— В чем дело? — нахмурившись, спросил он. У обоих на поясах висели шпаги.
Один из солдат — тот, что был помоложе, — удивил Мэтью, заговорив на вполне сносном английском:
— Вас хочет видеть губернатор.
— Зачем?
— Вас хочет видеть губернатор, — повторил он. Его выражение лица было твердым, как гранитная глыба и явно не подразумевало дискуссий.
Мэтью вошел в комнату и прислонил картину Профессора к стене. Выпрямившись, он упер руки в боки и вызывающе вздернул подбородок.
— А я — не хочу видеть губернатора сегодня, — сказал он.
Он ожидал, что после такого заявления солдаты попросту выволокут его из камеры и силком потащат к Сантьяго, однако этого не произошло. Тот, кто говорил с ним по-английски, лишь пожал плечами, махнул рукой второму, и они оба направились к двери.
— Подождите, — окликнул Мэтью, удивленный такой реакцией. Зачем сюда явились солдаты, если срочной причины не было? — Чего он от меня хочет?
Молодой солдат сказал:
— Шахматы.
Ах, вот в чем дело!
— Передайте Сантьяго, что я не хочу… — он замялся и помедлил, — играть с ним в шахматы, — закончил он приглушенным голосом. Про себя он продолжал напряженно размышлять. — Хотя… что ж… хорошо. Я пойду с вами.
Может, его рыба сегодня взлетит?
Его проводили к губернаторской карете. Они спустились с холма и проехали через выжженный солнцем город с оживленной утренней жизнью. В особняке его снова провели вверх по лестнице в кабинет Сантьяго, где губернатор в кремовом костюме, темно-желтой рубашке и галстуке цвета ржавчины сидел за своим огромным столом. Сегодня на нем не было шляпы. Он курил глиняную трубку, и помещение заполнял голубоватый дым, струящийся сквозь солнечный свет из большого овального окна.
Едва Мэтью вошел, Сантьяго спросил:
— Не хочешь сыграть в шахматы?
— Я готов. Только при одном условии.
На лице Сантьяго появилось раздражающее самодовольное выражение.
— Условия здесь диктуешь не ты.
— Одна игра, — настаивал Мэтью. — Если выигрываете вы, ничего не меняется. Если выигрываю я, вы сохраняете соглашение, которое вы, по вашим словам, не заключали.
Сантьяго причмокнул губами. А возможно, просто крепче сжал мундштук трубки.
— Так вы согласны? — настаивал Мэтью.
— Позволь мне обдумать это условие. — Он махнул рукой солдатам, чтобы те вышли за дверь. — Думаю… — протянул он, выпуская облако дыма, — я согласен. Отличное условие.
— Минуту. Я хочу, чтобы вы это записали.
— Что?
— Составьте документ, в котором будет изложено наше соглашение. Я хочу, чтобы вы записали наши новые условия и передали документ мне в руки.