— Спасибо, сэр. Вы показали потрясающую игру.
— Разумеется! И ты, должно быть, понимаешь, что я пригласил тебя сюда сегодня не только для этого, но и чтобы сообщить, что вчера я поступил опрометчиво и грубо. Я уже отдал приказ подготовить тебя и… других англичан, которые захотят покинуть эту землю, к отъезду. Это займет неделю или около того. Тебя отправят в Неаполь, а оттуда ты поедешь в Англию.
Мэтью был ошеломлен.
— Вы хотите сказать... что эта игра была...
— Совершенно необязательной, она была нужна лишь для моего удовольствия. Я хотел сложной игры, и ты мне ее обеспечил. Не волнуйся… если бы ты проиграл, я бы заставил тебя мыть мой ночной горшок три дня, прежде чем рассказал бы правду. Так что все к лучшему. ¿Si?
— Si, — выдавил Мэтью. Он не знал, злиться ему или радоваться. В глубине души он был просто счастлив. — Спасибо, сэр! Могу я спросить, что заставило вас передумать?
— Я был немного раздражен тем, что не удалось отыскать Валериани и зеркало. Кроме того, несколько дней назад Изабелла купила еще одно кольцо с бриллиантом для своей коллекции, не спросив меня, так что это… скажем… задело меня. Вдобавок мы с женой вчера ужинали с сеньоритой Эспазиель. Изабелла, конечно же, ничего не знала о вашей миссии, но мне совершенно ясно дали понять, что ты и сеньор Грейтхауз сделали все возможное, чтобы услужить дому Бурбонов. Кстати, о сеньоре Грейтхаузе: я едва узнал его в гавани. Что так сильно изменило его?
— Цель в жизни, — сказал Мэтью, не став уточнять.
Сантьяго пожал плечами.
— Что ж… что касается этого дела с зеркалом… мы ничего не потеряли и ничего не приобрели. Это были просто… сопутствующие расходы.
— Рискну предположить, что кое-что вы все же приобрели. Уверенность, что никакой другой государственный дом не получит несуществующее зеркало.
— Именно. Хотя, между нами говоря, все это было нелепым фиаско.
Это слово звучало одинаково почти на всех языках, так что было хорошо понятно всем.
Сантьяго встал, Мэтью тоже.
— Я прошу тебя выяснить, сколько человек хотят уехать отсюда, и попросить их прийти в мой кабинет для подписания протокола об освобождении. Как я уже сказал, приказ отдан. Я ожидаю, что вы уедете в течение двух недель.
— Приятно слышать. Я ценю, что сеньорита поручилась за нас.
— Да, похоже, вы оба ей очень нравитесь.
Если он и подозревал, что Хадсон не просто нравится Камилле, то никак не дал этого понять.
— Кстати, утром она отбывает в Испанию. Ожидается, что она отчитается перед высшими чинами. Я уверен, все пройдет хорошо. — Он протянул руку Мэтью и похлопал его по плечу. — Не мог бы ты отужинать со мной и Изабеллой вечером перед отъездом? Уверен, она хотела бы послушать, на что похожа жизнь в питомнике.
Мэтью не смог сдержать улыбку.
— С удовольствием.
— Превосходно. Только, ради всего святого, помойся и побрейся. Ты красивый молодой человек, тебе следует выглядеть соответственно.
— Я позабочусь об этом.
Подали губернаторскую карету, и Мэтью повезли вверх по склону к тюрьме. Во время подъема Мэтью увидел впереди знакомую фигуру, возлагающую цветы на могилу. Он отодвинул перегородку, отделявшую его от кучера, и попросил:
— Остановите, пожалуйста. — Не получив ответа, он постарался выудить из себя те испанские слова, которые знал. — Detente, por favor.
Кучер подчинился, Мэтью вышел.
— Дальше я пойду пешком, — сказал он. Кучер вряд ли понял его, поэтому Мэтью постарался объяснить ему все жестами. В конце концов, кучер пожал плечами и принялся разворачивать карету.
Мэтью прошел к кладбищу. Он приблизился к невысокому седому бородатому мужчине, приклонившему колени перед простым надгробием на месте последнего пристанища короля Фавора. Мэтью терпеливо подождал, пока Урия Холлоуэй закончит молитву. Однако старик, известный на Голгофе под прозвищем Фрателло, обратился к нему первым.
— Вы! — воскликнул он с насмешкой.
— Я. Не вижу причин ссориться.
— Я слышал, что вы уехали.
— Уезжал в Италию, а теперь вернулся.
Холлоуэй выпрямился во весь невнушительный рост.
— Уж простите, что не поприветствовал вас.
— У вас есть возможность сейчас. Но я не для того здесь. Губернатор сказал мне, что в течение двух недель каждый англичанин, который пожелает уехать отсюда, может сесть на корабль, направляющийся в Неаполь, а оттуда — уехать обратно в Англию. Я верю ему на слово.
Помимо слов у него, разумеется, была в кармане подписанная бумага, которая была больше не нужна. И все же Мэтью не торопился избавляться от нее.