Что именно он искал?
Направление в жизни, — подумал он.
Ему было двадцать два года, он не был женат и не имел толком никаких привязанностей. Он был высоким и худощавым молодым человеком с тонкими черными волосами, подстриженными почти под ноль, как было модно в то время. У него были серые глаза с темно-синими крапинками, цвета дыма в сумерках. В правом ухе у него было несколько маленьких золотых колец, а под светло-голубой рубашкой на правом плече красовалась татуировка в виде старого парусного корабля просто потому, что ему так нравилось. На нем была куртка табачного цвета — хотя от этого слова осталось одно название, ведь табак больше никто не использовал — и поношенные, но любимые джинсы.
Он нашел дорогу сюда после посещения Родового зала, но все равно был растерян.
Куда теперь идти?
Мэтью увидел, что слева от могилы Берил находится могила первого сына, Джордана, и дочери Амелии. Второй сын, Эрик, переехал в Вирджинию, где стал юристом и помощником Томаса Джефферсона по административным вопросам. Полковник Эрик Корбетт погиб, сражаясь за молодую Америку в битве при Уайт-Плейнс в возрасте шестидесяти четырех лет в 1776 году, но у него и его жены Джулианны родились сын и две дочери. История этой семьи продолжилась в восьми внуках.
Семья Корбеттов на протяжении многих лет переезжала с места на место по всей новой стране, большинство мужчин и несколько женщин в той или иной степени занимались юриспруденцией, и вот здесь стоял Мэтью, сын орегонского юриста Клинта и финансового консультанта Мартины.
Куда идти в жизни? Он хотел бы спросить об этом своего предка и тезку.
Каким человеком он станет? Тем, кто будет всю жизнь сидеть за столом и перекладывать бумаги? Или же охотником до приключений, способным исправлять свои и чужие ошибки? Как между этим выбрать?
Не слишком ли многого он хотел в наше время? В конце концов, он мог бы заработать много денег, если бы остался в фирме, и, конечно, юриспруденция существует для того, чтобы исправлять ошибки. Однако должность в «Мэдисон, Лопака и Боди» юный Мэтью получил благодаря своему отцу. Он прежде не позволял себе хотеть чего-то другого. Чего-то своего. Было ли это неуважением к семье и тому, что она дала ему? Может, это было попросту глупо?
Однажды он поговорил с Чеем Боди, и этот разговор надолго задержался в его памяти.
— Вы счастливы здесь, сэр? — спросил он пожилого человека. — Сделали ли вы в своей жизни то, что хотели?
— Интересные вопросы, — ответил Боди, сидя за своим столом у овального окна с видом на Кинг-Стрит. — Полагаю, все зависит от выбора, который делает человек. Да, я счастлив, Мэтью. Я долго и упорно трудился, чтобы оказаться там, где я сейчас. В моем возрасте довольно глупо оглядываться и гадать, куда могла бы завести меня жизнь. И все же… иногда, когда никто не видит, я люблю пускать камушек по пруду и смотреть, как далеко он ускачет. Или мне нравится петь в машине. А еще я иногда лежу ночью в траве и считаю звезды. Полагаю, я говорю о радости от неожиданных поступков. Неожиданных даже для самого себя. Пожалуй, суть именно в этом. Я помог тебе, Мэтью?
Мэтью задумался и поблагодарил Чея Боди за ответ. Он был уверен, что мистер Боди углядел в его глазах тоску по путешествиям.
Теперь, здесь, на кладбище при церкви Святой Троицы, Мэтью склонил голову, произнес короткую благодарственную молитву и попрощался с местами упокоения своих предков.
Он вышел с кладбища на тротуар оживленной улицы этого гигантского мегаполиса, нажал на микрочип в правой ладони и сказал:
— И-Лифт!
Не прошло и тридцати секунд, как к тротуару подъехал гладкий темно-красный автомобиль. Дверь открылась, Мэтью забрался на заднее сиденье, которое поднялось, чтобы принять его в мягкие объятия, и ремень безопасности автоматически защелкнулся. Пластиковая перегородка со стороны водителя бесшумно опустилась.
— Вы не сказали приложению, куда направляетесь, — сказал ему водитель.
— Я еще не решил.
— Вернуться в отель? Или просто ехать, чтобы вы могли подумать? Ваши кредиты, слово за вами. Но я не могу долго здесь стоять, это запрещено правилами.
— Вы бионический? — спросил Мэтью водителя.
В ответ тот показал ему средний палец.
— Хорошо. Дайте мне подумать. — Мэтью мельком взглянул на фотографию, номер и имя мужчины на маленьком экране перед ним.
Джон Хьюстон.
На фотографии был довольно суровый и крепкий мужчина лет сорока пяти с волевым подбородком, темно-каштановыми волосами с проседью и глубоко посаженными глазами, которые говорили, что если вы снова спросите его, бионический ли он, то можете оказаться на тротуаре.