- Деньги в государственный бюджет потекут рекой, - перехватил на полуслове корреспондент с натянутой улыбкой. - Не говоря уже о пользе для всего человечества...
Не в силах больше наблюдать за его мучениями, Оскар выключил телевизор и не спеша отправился мыть тарелку. Он мало что запомнил из репортажа. Просто еще одно "сенсационное" открытие еще одних "британских ученых". У Оскара были дела поважнее. Погулять с Гретель, к примеру. Ему предстоял очередной долгий и ленивый день.
***
Зима пришла в Талкнафьордур по расписанию, с уютной предсказуемостью. Это был вторник или, быть может, четверг где-то в конце октября. Выпал робкий первый снег, выглядевший так, будто вот-вот растает. Сменщик Ладвика отпустил его домой пораньше, чтобы тот успел приготовить для своей семьи кьотсупа. Кто же встречает Гормандур без кьотсупа, верно?
Аккуратно нарезав сочный кусок баранины с косточкой (и поделившись с Гретель, конечно же), он уложил его в большую кастрюлю с водой, довел до кипения. После снял пену, добавил рис и засек время. Никто не допускался на кухню в этот момент - Ладвик хранил в полушутливом секрете точный отрезок времени, после которого в блюдо добавлялись репа, картошка, морковь и лук. Точность в этом деле нужна была для сохранения ими нужной консистенции. Когда Берта вернулась домой, то сразу поняла, что кьотсупа уже готов - весь дом был наполнен ароматом наваристой бараньей похлебки.
Они уже успели доесть (Оскар - даже две порции), когда услышали этот звук. Сначала Оскару показалось, что вдалеке сработала сигнализация чьей-то машины. Но звук нарастал, становясь все громче. Не ближе, именно громче. Он свободно проникал сквозь стены, заглушая гудение холодильника и рев проезжающих мимо машин. Он будто распространялся не в воздухе, а в какой-то другой, более звукопроницаемой среде, и шел не с улицы, нет. Он звучал прямо у Оскара в голове. Но глядя на удивленные лица родителей, тот без слов понял: они тоже это слышали.
Гретель забилась под стол и едва слышно заскулила. Звук теперь больше походил на высокий и чистый переливающийся крик, одновременно музыкальный и очень искренний. От него веяло такой неподдельной тоской, таким невыразимым отчаянием, что весь праздничный уют вечера сдуло словно порывом ледяного январского ветра. С улицы, вторя ему, завизжали тормоза - две машины почти синхронно заскользили боком по тонкому слою мокрого снега. Одна из них въехала колесом в канаву, стукнувшись о соседский забор. И звук оборвался, оставив после себя лишь соленый привкус черной печали.
Взгляды семейства обратились к окну. Из остановившихся машин вышли водители. Тот, что попал в небольшую аварию, потирал лоб - то ли ударился, то ли просто пребывал в недоумении относительно произошедшего. Берта положила ложку в тарелку и не спеша поднялась, будто в легком трансе.
- Я уберу посуду, - мягко сказала она.
- Хорошо, - ответил Ладвик с чуть виноватой улыбкой, оторвав наконец взгляд от окна. - А я... мне, похоже, пора.
- Куда? - встревоженно спросил его сын.
Ладвик тяжело поднялся, обошел стол и положил ему руку на голову.
- Оскар. Мальчик мой. Ты ведь помнишь, в каком году ты родился?
- Пап? Что с тобой? - в голосе Оскара должна была прозвучать паника, но ее будто что-то блокировало, не давая развернуться во всю ширь.
- Все хорошо, - в глазах отца было еще больше тепла, чем обычно. - Просто подумай. Если бы мир стал настолько ужасен, что жизнь в нем превратилась бы в ад. В таком случае, разве ты не согласился бы умереть, чтобы это исправить?
Было в его глазах что-то жутковатое наряду с каким-то полуосознанным сожалением и грустью.
"Что же это?" - подумал Оскар, когда отец убрал руку и направился ко входной двери.
"Пустота," - понял он, когда отец вышел из дома - прямо в домашней одежде, даже не прикрыв дверь.
Папа сделал еще пару шагов, задрав голову к небу. Оскар не видел, но чувствовал его счастливую улыбку.
"Та самая. Последняя".
Ладвик Фритриксон, не отрывая взгляда от неба, рухнул на колени. Его тело покачнулось и впечаталось лицом в мерзлую землю. Гретель выбежала к нему с подвизгивающим лаем и стала толкать его носом в плечо, отказываясь верить, что он больше не встанет. С кухни послышался шум воды и неспешный перестук тарелок о раковину. Это был обычный октябрьский день. Зима пришла в Талкнафьордур точно по расписанию.