— После тебя, дорогая Сара, — Фарбо галантно сделал ручкой.
— Полковник, то, что нас не окружает вооруженная охрана, вовсе не означает, что за нами не следят.
— Я уже засек десяток камер наблюдения, дорогуша, и они действительно отслеживают наши перемещения. Кого-то наша группка очень интересует.
Сара только сейчас осознала, кого взялась предостерегать. У этого человека чутье, какое другим и не снилось. Он наделен просто невероятными инстинктами выживания и хищника. И решила держаться поближе к Анри Фарбо. Она взяла его под руку, чтобы поддержать, и оба последовали за остальными.
Группа ступила в облицованный пластиком лифт с ковром на полу, почти не выделявшийся на переборке. Старшина подождала, пока все войдут, а потом громко произнесла:
— Палуба десять.
Двери лифта бесшумно закрылись, и он тотчас пришел в движение. Секунд через десять плавно замедлился до полной остановки, а затем у всех возникло странное ощущение — тогда-то они и поняли, что движутся по горизонтали. Продвижение отображалось на разноцветной схеме на стене, показывавшей текущее положение кабины на многоярусной сетке. Лифт двигался еще секунд тридцать, а затем остановился. Двери распахнулись с едва слышным шипением.
— Палуба десять.
Когда женский голос компьютеризированной системы управления лифтом объявил палубу, Сара поглядела на Алису и Вирджинию:
— Неужели это?..
— Если нет, то у нее есть сестра, — прокомментировал Найлз компьютерный голос. Они были слегка шокированы, узнав в нем те же эротичные, завлекательные нотки, что и у их собственной системы «Европа» в группе.
— Должно быть, какая-то дамочка заработала состояние на этих треклятых записях, — бросила Сара, вслед за старшиной выходя из лифта.
— Если вы о сонограмме нашего компьютера, она может быть в точности такой же, как у вашей системы. — Старшина испустила смешок. — Она записана одной старушкой в Акроне, Огайо. — Она жестом пригласила их покинуть лифт. — Ей семьдесят шесть лет.
— О, — выдохнула Сара, поджидая, пока Ли, Алиса, Найлз и Вирджиния нагонят их с Фарбо. И нарочито сдвинула брови, обратив взгляд к Алисе: — Ни за что не говорите Карлу, Райану или Менденхоллу. Это разобьет их фантазии на предмет голоса «Европы».
Войдя в очень длинный изогнутый коридор, они увидели на стенах великолепные лазерные распечатки океанов планеты. Каждая была подсвечена и изображала бухту, море или вид Арктики при лунном свете. Медленно шагая за старшиной, они разглядывали дизайн коридора. Распознать материал было невозможно: выглядел он как твердый пластик, но когда все его по очереди потрогали, то сразу поняли, что это нечто выходящее за рамки их технических знаний. Местами он был мягким, местами — твердым. Большие панели сходились у стрингера, и по виду, и на ощупь казавшегося крашеным титаном.
— По местам стоять, к погружению! — По лодке разнесся громкий гудок.
Стена футах в пяти от пола разошлась, и длинная панель скользнула вниз. Из проема медленно выдвинулись мощные перила.
— Будьте любезны задержаться и взяться за перила, это займет всего минуту. Начальный профиль погружения «Левиафана» может быть довольно крутым. Между собой мы называем это «грехопадением». — Старшина Альвера улыбнулась, берясь за перила из стали и дерева.
— Чудесно, — проворчала Сара, но все равно взялась за перила.
— Погружение, погружение, погружение! — Голос из скрытых громкоговорителей донесся громко и четко под аккомпанемент звучащего по всей лодке предупредительного сигнала.
Отпустив перила, старшина подошла к сенатору и Алисе:
— Если хотите, у нас есть ремни. Может, вы предпочтете их?
Ли упер в девушку взгляд единственного зрячего глаза:
— В тот день, когда мне понадобится надеть…
— Нет, девушка, спасибо, все в порядке, — вставила Алиса, опалив Ли взглядом.
Как только старшина Альвера вернулась на свое место, палуба вдруг резко ушла вниз — и желудки вслед за нею. Потом почувствовалось действие центробежной силы, говорившей, что грандиозный корабль разгоняется до неслыханной скорости. Девушка указала на красный цифровой индикатор на следующей переборке футах в двадцати перед ними, над следующим люком.
— Не может быть, — пробормотал Найлз.
Цифры на индикаторе мелькали в невероятном темпе. Глубина от двухсот футов дошла до шестисот за какие-то сорок секунд. Пока Найлз пытался уследить за мельтешащими цифрами, «Левиафан» начал выравниваться и замедляться. Скоро светодиодный индикатор в переборке сообщил, что огромная лодка находится на глубине девятисот футов. Затем показания изменились, и цифры разбились на две группы, показывая не только глубину, но и скорость.