Я хотел присоединиться к остальным, но был остановлен капитаном.
— Погоди, Артур, тебе сейчас лучше не перенапрягаться понапрасну. Да и… есть разговор, пока рядом нет лишних ушей.
— У нас есть секреты от остальных? — удивился я.
— Конечно, — усмехнулся капитан. — Всё же ты мой преемник. Сейчас только, выплывем чуть подальше.
Шепчущее море в штиль оказалось удивительно прозрачным. Не удивительно что некоторые виды рыб всплывают поохотиться на поверхность. Логика хотела согласиться с Чайкой, что лучше бы наоборот затаиться поближе к одному из айсбергов. Но я предпочёл довериться капитану.
И был прав. Вскоре мы стали свидетелями того, как из воды выскочил огромный угорь, который проглотил льдину метров десять в ширину, вместе с находившимися на ней пингвинами. После чего снова нырнул в воду, и мы ещё долго наблюдали идущее следом за ним червеподобное чешучатое тело.
Заиграла колёсная лира. Длинноволосый старик сидел на носу корабля. Поверх старого, затасканного, но чистого и опрятного чёрного кителя была накинута пушистая шуба.
Седые, слегка вьющиеся кудри свисали по чёрной ткани, которая была едва ли не длинней высокого капитана.
Я на миг остановился, очарованный игрой на своей любимой колёсной лире. Правой рукой он крутил то вперёд, то назад рычаг на инструменте, а левой переключал клавиши. Худыми, но сильными жилистыми руками с длинными пальцами.
— Ты звал, капитан?
Он продолжил играть тоскливую, но торжественную мелодию и даже не обернулся. Но произнёс:
— Недобрые вести у меня, ученик. Чудо, что нам удалось вернуть тебя, когда ты упал за борт, не было бесплатным. Иначе беда была бы совсем большой. Остальные ещё не готовы…
— К чему?
— Вчера, когда мы выловили тебя… честно говоря, шансов у тебя не было. Я обращался к Госпоже нашей Сехмет. Обращался её истинным именем…
— И? — не понял я к чему он клонит.
— И она согласилась. Когда тебя выловили, я видел рядом чёрную рыбу. Ты помнишь, что это значит?.. Нет… Я не доживу до великого архипелага. И вести судно обратно в Кергелен придётся тебе.
— Мне? — удивился я.
— Больше некому.
— Постой… ты что, обменял свою жизнь на мою? — понял я.
— Да, Артур. Я учил тебя, как своего преемника тридцать лет, с тех пор как ты попал на моё судно сиротой в порту Великограда. Я рассказал тебе всё, что ведал. Мне восемьдесят три года… я уже пожил своё. А у тебя ещё всё впереди. Вернёшься на Кергелен сказочным богачом!
— Но я ничего не помню! Даже твоего имени!
— Мозг человека так устроен, Артур, что он всегда будет стремиться заполнить белые пятна. Скоро твоя память начнёт возвращаться.
— Значит, это не навсегда?
— Конечно нет, — усмехнулся он. — Память однажды выстроится в нужном порядке. Но эту свою историю, созданную рыбой, ты не забудешь. Это теперь навсегда с тобой. У некоторых, говорят, даже великие силы появлялись после встречи с шепчущей. Но большинство, конечно, сходят с ума…
— Зачем мы вообще сюда плыли? Прости, я ничего не понимаю.
— Нужно время, Артур. Только боюсь, у меня его осталось немного. Штиль в это время года не к добру. Здесь почти всегда вьюга. Тут больше думаешь как бы на такой скорости не встретиться с плавучей льдиной… В любом случае, чёрную рыбу видят лишь раз в жизни. Так что придётся мне сделать тебя своим приемником раньше, чем я бы хотел…
— Я не знаю куда плыть и что делать… но если так говоришь, пусть так и будет.
— Знаешь, может это и к лучшему, что тот кракен тебя сбросил вниз и ты пообщался с рыбой. Обойдёмся тогда без слезливых сцен. «Смотритель» твой, как только Скорбящая придёт за мной. Помни истинное имя хозяйки нашей, но не поминай всуе… чти кодекс… Не знаю что ещё сказать. Заботься о корабле. Решишь продать — найди хорошего человека.
— Когда это случится?
Музыка стала тише. Капитан чуть обернулся, чтобы окинуть меня долгим тяжёлым взглядом.
В уголках глаз старика блестели слёзы. Они совсем не подходили его суровому, покрытому морщинами и шрамами лицу прошедшего через многое бывалого капитана.
— Я не знаю, мой мальчик. Никто не знает, кроме самой матушки-погибели. Но это случится скоро. Очень скоро. Я благодарен владычице Сехмет за шанс попрощаться. Помни её истинное имя, и да убоится его всяк неверующий.
Затем он прекратил играть, чтобы осенить себя треугольником в круге.