Символ Смерти и дочерей её — вспомнил я.
И немного воспрял духом. Память действительно возвращалась, как он и говорил.
Чуть в стороне послышался плеск. Старик настороженно обернулся:
— Пятнистые карпы! — воскликнул он, после чего встал и отложил инструмент в сторону.
Я посмотрел влево, на девять часов от носа корабля и увидел стайку бело-рыже-чёрных пятнистых рыб.
Рыбы было довольно много, в среднем размерами от ладони до локтя. К тому же чешуя рыбы будто слегка светилась и блестела в последних лучах закатного солнца. Хотя оно здесь в принципе никогда не давало сильно много света.
Мрачная атмосфера заиграла лёгким привкусом надежды.
— Добрый знак. Значит, всё случится так, как я и задумал, — произнёс Капитан. — Я уже сказал нашему доку приготовить бумаги о передаче прав на судно. Осталось только нам с тобой подписать. Нужно это сделать до того, как меня заберёт море, иначе потом… бумажная волокита. Чёртовы бюрократы! В общем, сходи к доку, пусть она приготовит всё необходимое.
— Она?
Старик тяжело вздохнул.
— Твоя названная сестра, — пояснил он. — Альма. Наш судовой лекарь. Ты забыл даже ту, с кем бок о бок рос с одиннадцати лет?..
— Память уже восстанавливается, Капитан.
— Это хорошо. Тогда быть может, и вспомнишь моё имя до того как подпишешь накладные на судно… о, ты смотри! — на суровом лице старика появилась улыбка. — Ветер! Попутный ветер!!
Старик, который ещё недавно выглядел осунувшимся и бледным, на глазах наливался силой и жаждой жизни, какие есть не у каждого юнца.
Послышался звон колокола, призывающий команду на палубу.
К заходу солнца над «Смотрителем» опустились малые паруса, выкрашенные в чёрный.
Выходит, это всё теперь — моё?..
В сердце просыпалось что-то вроде гордости. Жаль, что моя память так медленно восстанавливается. Наверняка старик был мне вместо отца с такой историей и в будущем, когда я верну свою память, буду сильно сожалеть о том, что не провёл последнее время с ним как подобает.
Команда принялась возиться со снастями. На корабле закипела работа.
— Сходи к сестре, выпей травы для памяти. Жду вас в капитанской каюте через час, — вернул меня в реальность капитан. — Нельзя с этим затягивать. А потом, может, и выпьем как в старые добрые… У меня помнится былы ещё ящичек рома, если Ася, стерва такая, ещё не нашла.
Я кивнул и чуть улыбнулся. Не смотря на грозный вид, капитан действительно относился к команде, как к своей семье. Чем больше я с ним общался, тем больше проникался уважением к этому суровому, мрачному, но очень душевному человеку.
Корабль продолжал путь уже через сумрак. Небо становилось совсем тёмным, россыпь звёзд закрывали невидимые сейчас облака. Но вместе с этим всё сильнее начинал светиться лёд. Осколки айсбергов чем-то подсвечивались у воды, от чего угроза получить пробоину была куда больше в светлую половину суток.
А сутки здесь идут… примерно втрое или вчетверо дольше, чем в навеянных рыбой грёзах.
Воспоминания возвращаются.
Чёртова шепчущая рыба. Надеюсь выгода от этого мероприятия пересиливает перспективу остаток дней общаться с мозгоправом за белыми стенами.
— Входи, — послышался голос Альмы и я открыл дверь каюты лекаря.
Она была достаточно большой относительно размеров судна. Но всё пространство было занято склянками, засушенными травами и камнями. На столе стояла масляная лампа. Альма сидела за столом перед книгой.
Увидев меня, она радостно улыбнулась:
— Майор-ами! Тебе лучше? Великая Сехмет, как же за тебя переживала, брат! Ты уже меня вспомнил?
— Тебя и так в моих воспоминаниях было с избытком, — улыбнулся я. — Там… капитан тебя кличет. Нас обоих, вернее.
— Да… минор-ами… документы. Я помню, — девушка сразу помрачнела. — Значит, время пришло?
В прекрасном голосе сестры послышалась грусть.
— Капитан видел чёрную рыбу.
Девушка сокрушённо кивнула и полезла в ящик стола. А я в это время внимательно её изучал. Пушистым драконо-козлом аалорном она не была. Да и от энирай были лишь белые волосы. Никаких рогов.
В голову пришла мысль, что это распространённая внешность среди кергеленцев.
— Что ты видел, кстати? Мы ведь с тобой так и не виделись как ты очнулся.
— А почему больного с самого начала не выхаживал лекарь? — ухватился я за небольшую несостыковку.
— Нельзя шевелить человека, если он отравлен ядом шепчущей рыбы. Думаю, пока тебя поднимали наверх, ты и так насмотрелся в своих видениях всякой жести.
— Я видел себя на бесконечной стене, полной чудовищ.