Масляные лампы, свисавшие сверху на цепях. У иллюминаторов — привязан потрёпанный серый гамак. Тёплый приглушённый свет.
Здорово должно быть здесь лежать и смотреть на волны. В иллюминаторе — ледовитое Шепчущее море, подсвеченные льдины и розоватое северное сияние, играющее в темнеющих небесах.
Опасное, но всё же безумно красивое место.
Старик протянул мне стакан. Альма вовсю уплетала ягоды.
— Эти ягоды мне попались на одном острове, когда мне было чуть за сорок… Там все растения имели красные листья, а фрукты и грибы были совсем не те, что у нас., — пустился в воспоминания старик. — Дурманящего много ещё… а люди там поклонялись Подвальному Коту, как своему богу…
Мне сделалось совсем стыдно. Контракт всё ещё был не подписан. Я покрутил в руках канцелярский нож и хотел было уже начать, но тут в голову пришла ещё одна мысль.
Маленький эксперимент.
— Альма, — позвал я.
— Да, брат?
Я улыбнулся и молча указал себе на грудь, намекая, что девушка испачкалась во время еды.
Самая естественная реакция для любой девушки — посмотреться в стоящее рядом зеркало. Но только не для Альмы. У Альмы с зеркалами особые отношения. Она у Фреда ещё и не такое ломала.
Хрясь.
На долю секунды мне показалось, что по ту сторону я увидел рогатого аалорна. Может, и правда показалось. Но сути это не меняло.
— Ой! — отпрянула сестра. — Минор-ами! Это я? Как так?
Старик посмотрел на неё с удивлением, но ничего не сказал насчёт порчи своего имущества.
— Я не подходила даже. Оно само… — девушка явно сильно расстроилась.
— Ты что, взглядом зеркала бьёшь? — спросил я, подливая масла в огонь. Но мне нужно было увидеть реакцию капитана.
Страж-ошибка не мог этого знать. Полностью перекопать всю память он не успел бы. А вот капитан, растивший нас с ней с детства, не заметить такого за столько лет не мог… Альма о об этой своей особенности не помнит. Я сейчас тоже не могу пользоваться своими навыками. Но трюк с зеркалом — срабатывает всегда.
— Ну, наверное, за нового капитана? — проскрипел старик и улыбнулся.
— Буйный Рыбник, — тяжело уронил я. — Не такой уж ты и буйный, как оказалось, раз смог заварить такую кашу. Я ведь почти поверил.
— Капитан Артур? — с улыбкой переспросил старик.
Собирающая осколки растерянная Альма посмотрела на меня с осуждением.
— Вот как… — опустил голову старик. — Я воспитывал тебя как сына…
— Мы с тобой знакомы несколько часов!
— Рыба повредила твой разум… — с горечью сказал капитан.
Что-то тронуло меня в его словах, но я сжал волю в кулак и продолжил:
— За твоей спиной — портрет грёбаной богини пустоты, которая жрёт души! — это воспоминание всплыло неожиданно.
Уже не помню на каком этаже, но я как-то заглядывал в пустотную локацию, в которой была статуя с этой мразью. Помню, у меня ещё тогда крыша начала протекать от такого зрелища.
Значит, контракт на вечную связь с какой-то пустотной хреновиной? Это ведь мёртвая магия отпугивает рыб от корабля. Конечно, с такой дрянью даже рыба не хочет связываться!
Хотя, что я несу… нет никакой рыбы и моря.
Это всё чёртова ментальная ловушка!
— И что будешь теперь делать, убьёшь старика? — с горечью спросил Рыбник.
— Для начала отмени иллюзию. Если ты адекватен, мы можем помочь друг другу. У нас уже есть наместник с двадцатого. Страж-ошибка свой тоже не помешает.
А затем я вдруг понял, что он улыбается. От души так, от уха до уха.
Седовласый старец в чёрном кителе морского волка медленно поднимал лицо.
— Наверное, я должен сказать спасибо. Ты уже дважды срываешься с крючка. КАКАЯ ЖЕ ОХРЕНИТЕЛЬНАЯ С ТОБОЙ РЫБАЛКА! — воскликнул он хриплым истеричным голосом, какой мне запомнился на первой фазе нашего знакомства, когда он нёс чушь во время боя с рыбой.
— Ага, значит ты всё-таки двинутый, — вздохнул я с сожалением. — Очень жаль.
Затем я увидел горящие пустотой безумные глаза чудовища под сальными седыми волосами. Зрачки вдруг разъехались в разные стороны, а глаза будто выкатились из орбит.
— Вот она… Вот она, рыба моей мечты! ВОТ ОНА! А-У-Д-И-Т-О-Р!!! БЕДСТВИЕ-АУДИТОР!!!
Окружавшее нас убранство каюты стало плавиться, искажаться и превращаться в жидкость, которой изначально и являлось.
Вот почему иллюзия казалась такой настоящей — она состояла из материальных и вполне реальных предметов.
И когда вода вновь стала водой, я увидел всё таким, каким оно было на самом деле.