И вот предводитель и вождь иудеев, стоя невдалеке от дороги, наблюдал, как мимо него идут в неизвестность люди его племени, его огромная семья. Идут, бросив нажитое добро, жилища, всё, чем они жили много лет. Идут, непривычные к скитаниям по знойным пустыням, движимые только верой в Б-га и надеждой.
Спустя несколько часов, когда окончательно стемнело, колонна встала лагерем у долгожданного источника. Утомленные переходом, люди провалились в сон, оставив немногочисленную охрану. Природа затихла.
И тогда на горизонте появилось зарево – это по пятам беглецов шло фараоново войско…
31. Москва – улица Жолтовского (квартира Бориса)
– Слушай, Сёма, откуда взялись эти два лося – Эйб и Оскар? – Борис затащил Семёна в ванну, раскрутил кран с холодной водой, и ещё раз повторил свой вопрос, – Откуда эти пацаны, и как они нас вычислили?
– “Это же элементарно, Ватсон”, – усмехался Семён, – Твоя подруга, Суламифь, связалась с агентством, и перепоручила нас своим коллегам. Сам понимаешь, что в Москве ей не комфортно прикрывать тебя своей грудью… Во всяком случае, твоей Басечке это бы не понравилось. Суламифь, очень умная девушка…
– Да, ладно, ладно, – засмущался Борис, – я понимаю, но всё же… B аэропорту я ничего не заметил, а к дому мы подъехали одновременно. Они что, знали мой адрес?
– Это ещё раз подчёркивает профессионализм этих, как ты называешь, лосей. И перестань, пожалуйста, суетиться… Всё будет нормально. Помощь и охрана нам не помешает, – Семён закрыл кран, и приобняв Бориса за плечи, вывел его из ванны.
– Попей чайку или кофейку, а я пока сделаю пару звонков, – он втолкнул брата на кухню, и прикрыл за ним дверь.
Свою кухню Борис любил. Он довольно много потрудился над созданием уютного комфортного уголка, и его деятельность увенчалась успехом. Не слезая со стула, Борис мог совершенно свободно дотянуться и взять с полки любую нужную ему вещь. И дело было вовсе не в длинных руках Бориса, руки он имел обыкновенные, просто Борис обустроил кухню в духе “механика-самоделкина”. Как говорится, “Кулибин нервно курит в углу”. Борис использовал всевозможные устройства: витые шнуры, магниты, металлические трубки и пластины, и даже несколько никелированных электромагнитных манипуляторов. Кухонные ящики открывались и закрывались, кастрюли перемещались, чашки двигались, электрочайник сам включался и выключался… Причём, если кто-то портил Борису настроение, то он целенаправленно шёл в своё любимое место, с помощью инфракрасного пульта включал искусно вставленный в кухонный шкаф телевизор с плоским экраном или СД плеер, замаскированный от детей под хлебницу, и паршивое настроение, не выдержав музыкального напора, в панике покидало кухню, а заодно и квартиру.
К тому же Борис любил готовить. Приготовив что-нибудь неординарное, он звал Басечку с детьми попробовать очередной шедевр. Семья сметала вкуснятину, и под сытое бормотание “ох, как вкусно… ох, как нам повезло с папочкой” покидало вотчину Бориса, а тот, нежась с лучах “шеф-поварской” славы, включал свой любимый “Пинк Флойд” и мыл посуду. Все были довольны.
Борис размолол в кофемолке порцию кенийских кофейных зёрен – последнее время он подсел именно на этот сорт – и в медной старинной турке профессионально сварил себе чашечку кофе. Затем протер цедрой от лимона край чашки и, не спеша, с удовольствием, стал смаковать ароматный напиток.
Борис закончил кофейный ритуал, приоткрыл дверь в кухню и прокричал в глубину коридора, – Если кто хочет кофейку – могу сварить.
Баритон Семёна слился с басом Эйба:
– Кофе это хорошо… С удовольствием.
Откушав кофейку и внимательно осмотрев жилище Бориса, уделяя особенное внимание крепости двери и окнам, новоявленные телохранители вежливо распрощались с хозяевами, попросив дверей никому не открывать до их возвращения. Оперативное совещание и прочие авантюрные начинания были отложены на завтра.
Борис закрыл за “лосями” дверь, задвинул, на всякий случай, задвижку и вернулся на кухню к брату.
Оба братца были вымотаны двойным перелетом из Праги в Тель-Авив и затем в Москву. Но другой возможности не представлялось – трудно было бы объяснить чешским погранцам магическое превращение хасида Боруха в российско-подданного Борю. Там же в Тель-Авиве пришлось расстаться с Суламифь, у которой были, вероятно, веские причины воздержаться от российских гастролей.