- Эванс? – я вздрагиваю, а мое сердце замирает. Это был его голос. Голос, который я могу узнать среди миллионов. Страх обволакивает мое сознание, ведь я понятия не имею, что нужно Джеймсу Поттеру от меня…а, ведь он впервые заметил меня год назад, в этот же день и на этой же вечеринке. Мерлин, какая ирония. Я закрываю дверь изнутри и прижимаюсь к стене, закрыв глаза. Нет, пожалуйста, только не это. Он же не даст мне умереть, понимаете? Он сделает все, чтобы меня спасти, а потом убить самому. Ненавижу Джеймса, ненавижу эту татуировку, ненавижу свою любовь! Это ведь из-за него я решилась на это, даже, если это мое решение. Это ведь он влюбил меня в себя, заставил подчиниться себе, даже, если я сама приняла эти чувства. А теперь я хочу умереть, чтобы забыться, чтобы эти чувства умерли вместе со мной, ведь он меня не любит. Джеймс Поттер не умеет любить. – Эванс, я знаю, что ты здесь. – Я слышу, как подходит он к двери, как его тяжелое дыхание растворяется в воздухе. У него на лице наверняка все тоже безразличие и бесстрастность, а его чувства спрятаны где-то в глубине. Голова тяжелеет, перед глазами все кружится, а я понимаю, что мне бы так хотелось увидеть его настоящие эмоции, познать всю его боль. Я скатываюсь по стене, больно приземляясь на кафель. – Эванс, ты действительно думаешь, что у меня есть хоть какие-то правила приличия, и я не ворвусь в ванную комнату? – он злится, в его голосе уже проскальзывают нотки ярости, а потом я слышу, как с громким скрипом отворяется дверь и на пороге стоит он. Как всегда великолепный, как всегда чертовски красивый и уверенный. Он смотрит сначала в мои глаза, и я замечаю, что в них нет безразличия, а лишь неимоверная усталость и боль, словно что-то навсегда поменялось у него внутри и вместе с родителями умерло. Когда его взгляд падает на мои руки, он сжимает свои губы и с силой ударяет кулаком по стене, прежде чем подойти ко мне. - Лили! - почти орет Джеймс, а я улыбаюсь, потому что он впервые назвал меня по имени. Как тривиально, правда? Только-только распиналась по поводу того, как ненавижу его, как хочу покончить с жизнью, а теперь вновь готова расщепляться на молекулы и жить ради него. А он сосредоточенно взмахивает палочкой, перебинтовывая мои раны, а его глаза так и пронзают своим страхом. Значит вот как стоило привлечь твое внимание? Просто взять и покончить с этой ненужной жизнью?
- Нет, не надо, - я пытаюсь оттолкнуть его, заставить прекратить делать это. Джеймс ловит мои руки и сжимает их чуть выше локтя. Его правильные черты лица искажены, а глаза темнеют, и только где-то глубоко внутри я вижу стальной блеск.
- Как же я ненавижу тебя, как же ненавижу, - шипит он, вдавливая меня в стену и смотря яростными карими глазами. Поттер смотрит с такой болью и горечью, что я прекращаю вырываться и думаю лишь об одном, неужели он тоже…- Лили Эванс, великолепный зельевар и прекрасная волшебница, - он ядовито улыбается, а затем откидывает меня и встает. У него в голосе отчаянье граничит с истерикой, а чувства потоком льются на меня. – Единственная девчонка, которая не сохнет по популярным парням. Которая не обсуждает сплетни, у которой не было даже друзей. Я всегда смотрел на тебя и поражался, как…как можно быть такой? Ты казалась мне странной и загадочной, я заметил тебя еще тогда, на первом курсе, когда ты с бледным лицом и в поддержанной мантии шла к столу Гриффиндора после распределения. Ты не улыбалась, не радовалась, ты была задумчива и печальна. Когда все смеялись, чуть ли не до одури, ты сидела мрачнее, чем небо на заколдованном потолке. – Поттер с яростью запускает пальцы в волосы и закрывает на секунду глаза. Его плечи заметно напряжены, а на губах блуждает улыбка безумца, будто все то, что он мне говорит накипело в нем настолько давно, что эти чувства медленно сводят с ума. – А ты меня даже не замечала, не замечала до того момента, пока я не сломался…Сириус всегда говорил, что нельзя испытывать что-то к человеку, у которого нет ответных чувств. – Джеймс резко открывает глаза и медленно начинает подходить ко мне, а затем, присев на корточки, он вновь взглянул на меня, и на его лице появилась странная кривая улыбка. – Ты так и не поняла, верно? – Он откатывает рукав своей рубашки, а затем, изящным движением взмахивает волшебной палочкой. На его левом плече начинают проступать цветные линии, а через несколько секунд, соединившись, превратились клеймо. Бежевая лань с печальными зелеными глазами. Сердце пропускает удар, а его голос расплывается, тонет в безвкусной музыке, которая доносится из гостиной. – Это всегда был я, Лили Эванс, - я чувствую, как по моим щекам стекают слезы, а язык словно онемел. Мне хочется сказать ему так много, хочется сказать, что я тоже люблю его, но не могу. А он все смотрит и смотрит, и в его глазах столько отчаянья и мрака, сколько не было раньше. Я пытаюсь вспомнить, а каким он был до того злосчастного шестого курса, что он делал, как себя вел и понимаю, что не помню его. Словно, никогда его не замечала. Словно, влюбилась в какой-то далекий образ еще на третьем курсе, и это был не Поттер. А что же Джеймс? Неужели он замечал меня? Неужели испытывал ко мне теплые чувства? Но, почему я не видела этого? Неужели…неужели я настолько погрязла в себе, что забыла про жизнь, забыла про реальность?
- Джеймс, - слабо говорю я, чувствуя, как захлебываюсь в рыданиях. Я пытаюсь протянуть руку и дотронуться до него, но он резко встает и смотрит на меня взглядом полной ненависти и мне становится тошно, от себя тошно, а руки сами закрывают рот.
- Помнишь второй курс? – Он переносит свой взгляд на стену и яростно говорит, взмахнув рукой. – Ты была так грустна и задумчива, что мне казалось, будто эти чувства поглотили тебя. Я нарисовал рисунок, где ты стоишь посреди класса и подписался: «Будь проще, Эванс». Я так боялся, что ты догадаешься о моих чувствах, что попросил отправить Сириуса этот листок. А ты наорала на него, сказала, какой же он идиот и что это неимоверно тупая идея, - Джеймс хмыкает и запускает руки в карманы джинсов. – Четвертый курс. Ты тогда поссорилась с Катрин Маркиз, она назвала тебя стервой и маленькой свиньей и ты, разрыдавшись, побежала в свою комнату. Я нарушал столько правил, дабы сходить в Хогсмид. Я потратил все свои карманные деньги, лишил сам себя набора по уходу за метлой, но купил тебе красивую позолоченную заколку в виде феникса. Когда ты увидела ее, то разломала пополам и выкинула ее в мусорку, прошипев что-то про то, что тебе, видите ли, не нужны никакие подарки и жалость, - Поттер вновь переводит свой взгляд на меня и смотрит, прожигая внутри дыру. Ему приносит удовольствие смотреть на то, как от его слов у меня сбивается дыхание, а слезы градом падают на перебинтованные руки. – Чтобы я не сделал, тебе все не нравилось. Ты вела себя, если честно, по-свински, полагая, что твое прошлое позволяет тебе относиться так к людям. А ты когда-нибудь задумывалась о моем детстве? О том, что пришлось пережить мне? О нет, тебя интересовала исключительно твоя боль, тебе была интересна исключительно ты…на пятом курсе у Сириуса появились крупные проблемы с семьей, а я вляпался в одно дело с плохой компанией, - Джеймс прикрывает глаза и присаживается на уголок ванны, устало опустив руки. – Не знаю, кем они были. Может, чем-то вроде магической мафии, но вляпался крупно. Они угрожали мне и моей семье, из-за чего отцу пришлось продать наш особняк и переехать в Годрикову впадину. Знаешь, как было мне омерзительно от самого себя? Как ужасно чувствовал я себя, смотря в глаза родителям? Я так и не извинился перед ними, а теперь их нет, - Джеймс разводит руки в сторону и смотрит на меня взглядом, в котором плескается яд. Он убивает меня своими словами, но я молчу, пытаясь не закричать от боли, что внутри меня. – И тогда я сломался. Да, Эванс, Мародеры тоже ломаются. А еще этот Джейкоб Торнер, который так хотел пригласить тебя на бал…ты никогда не думала о том, почему никто не приглашает тебя на свидания и прочую романтическую херню? – Джеймс кривит свои губы и чуть покачивает головой и смотрит, продолжает смотреть на меня так, словно я его собственность. – Потому что я им запретил.