По дороге профессор не замолкал ни на минуту.
- Чтобы миминизировать повреждения птиц при охоте, я изобрел лук специальной конструкции и самонаводящиеся стрелы. Они не ранят рябчика, а только нежно его оглушают. За последние два месяца я заработал на этом кучу монет.
Кроме того, дорогие мои, я сконструировал и изготовил уникальную перосъемную машину, которую непременно вам продемонстрирую на собственных курах, которых мы сегодня и отведаем на завтрак.
- А для вас, мадам, - кокетливо обращаясь к Адин, сказал профессор, - у меня есть тоже уйма полезных изобретений, которые я с удовольствием покажу после дружеского застолья.
- И много у вас этих… открытий? – вставил я.
- Изобретений, - поправил меня Шиманский, - около трехсот. И все очень оригинальные и весьма практичные. Сами убедитесь.
Мы двигались след в след по хорошо натоптанной тропинке вдоль величественного березняка. Вдруг впереди идущий профессор присел, с завидной ловкостью зарядил стрелой лук и выстрелил в крупного серо-рыжеватого рябчика, сидящего на высокой ветке березы. Стрела с нехарактерным звуком, напоминающим жужжание мухи, устремилась ввысь. Однако на полпути проворно развернулась и с чудовищным хрустом плашмя ударила снайпера прямо в лоб. От удара Карл сел на пятую точку и над его переносицей ярко взошла шикарная лиловая шишка величиной с куриное яйцо.
- Некоторые конструктивные недоработки пока имеют место, - дрожащим голосом изрек несчастный лучник, - процент невелик, всего 2% на 100 выстрелов.
Адин помогла ему подняться и заботливо приложила к поврежденному лбу профессора лист подорожника по моему совету.
Остаток пути прошли в полном молчании. Шиманский выглядел немного сконфуженным.
- Вот мы и пришли, уважаемые гости. Вот моя землянка, - сказал он, широким жестом руки указывая на шикарную поляну, обрамленную диким виноградом. Его красно-коричневая листва с черными плодами плотным ковром идеально исполняла роль изгороди. Землянкой оказалось старинное двухэтажное здание из белого камня, с широкой мраморной лестницей на фасаде. Узкие окна с частыми переплетами и ставнями были затянуты тонкими пластинками слюды, а кровля серебрилась ровными рядами соснового гонта .
По левую сторону величественного дома находились многочисленные хозяйственные постройки, в основном деревянные, крытые тесом. Справа - длинный амбар из бревен и камышитовой крышей.
Наше появление не прошло незамеченным. В усадьбе залаяла собака, а из низкой пристройки во двор вышел человек, своей внешностью напоминающий медведя.
На его сонном лице не отражалось ни единой мысли. Длинные русые волосы до плеч, огромные усы и борода создавали вид сплошной волосатости этого организма. Легкая туника без воротника не скрывала лохматости этого человека: бурая шерсть на груди вываливалась мочалкой в области толстой шеи, даже широкие запястья, торчащие из рукавов, были щедро покрыты щетиной.
- С доброй охотой, хозяин, - прорычал этот необычный человек , безразлично скользнув взглядом по нашим лицам.
ГЛАВА 4
ГЛАВА 4
Притчи 14:15 "Глупый верит всякому слову, благоразумный же внимателен к своим путям".
- Питер, разве ты не видишь, что теперь я без добычи? – не на шутку рассердившись, воскликнул Шиманский, - ступай в каморку и скажи Карине, чтобы поймала кур для моих гостей. А сам приготовь машинку для ощипа. Я хочу продемонстрировать ее работу нашим визитерам.
Питер мигнул одним глазом и вразвалку отправился в сторону пристройки. Вскоре оттуда выбежала горбатая карлица в белом чепце и фартуке поверх длинного зеленого платья. Комично поклонившись в нашу сторону, она вприпрыжку отправилась к загону, огороженному забором из прутьев ивы.
Мы же, следуя за профессором, поднялись по широким мраморным ступеням на крыльцо и вступили в просторные сени. Налево из сеней дверь вела, видимо, в лакейскую, возле которой по стойке «смирно» стоял глуповатого вида швейцар в настоящей старинной ливрее на белой жилетке с бабочкой и черных чулках до колен.
В передней стояли вешалки для верхнего платья гостей, вдоль стены стояли рундуки, помещение благоухало дёгтем и несвежей рыбой. Мы оставили здесь верхнюю одежду и оружие.
Пройдя мимо склонившего голову привратника, мы оказались в мрачной гостиной. Стены в этой большой комнате были обиты холстом и расписаны неизвестным художником, начисто лишенным чувства прекрасного. В центре гостиной на паркетном полу стоял огромный стол с канделябрами, окруженный стульями. В углу стоял пузатый буфет на кривых ножках. Скупой набор мебели дополнял огромный портрет самого хозяина, присобаченный в проеме между окон, очевидно, кисти того же иллюстратора, который испохабил стены.