— А что надо? — игриво поинтересовался Лева.
— Не выделывайся.
— Да я серьезно! Говори, что надо, а я скажу — есть или нет. Сам же говорил, "не загружайте меня своими проблемами".
— Рымскому отряду надо как минимум два РПК и гранат побольше. Желательно АГС и пару "Мух".
— "АГС-ку" не дам, — сразу отрезал Лева.
— …а группе, которая на "ментовку" идет, — не обращая внимания, продолжил Денис, — надо кровь из носа дать пулемет и три "Мухи".
— "АГС-ку" не дам, — упрямо повторил Лева. — У меня их всего четыре осталось. "Если каждому давать, поломается кровать". Они, может, даже в бой не вступят, а им "АГС-ку" подавай…
— Ну ладно, ладно… — примирительно сказал Денис. — Остальное-то дашь?
— Остальное дам, — уже добродушно ответил Лева. — "Мух" у меня хватает. Может, мы даже переборщили с заказом. И "РПК-шки" еще есть.
— Закончили. Далее… Я тебя внимательно слушаю, — обратился командир к Червонцу. — Сколько на данный момент?
— Триста семьдесят восемь, — ответил тот.
— Не густо, — перестав, наконец, мешать сахар, смачно, с удовольствием, отхлебнув глоток горячего чая, сказал Кошак.
— Нормально, — без грубости одернул его Денис. — Учитывая, что нам не возиться с десантниками — даже очень ничего. У нас, бывало, пара сотен отморозков всю Россию на уши ставила.
— По твоему приказу, два дня назад я дал распоряжение прекратить вербовку, — добавил Червонец.
— Правильно. Людей достаточно, так что нечего подвергать всю операцию опасности, — Денис начал разминать пальцами виски. Голова слегка потрескивала. — И Учитель, кстати, меня в этом поддержал…
Кошак начал жевать печенье, которое он лично через день покупал в какой-то одному ему известной лавке. Денис, было, хотел ему запретить так часто "светиться" в одном месте, но тот резонно возразил, что народу там много, а продавщицы регулярно меняются. Командир плюнул.
— Как нас учили, будем считать, что процентов тридцать в решающий момент струсят. У нас все равно остается около трехсот бойцов. Нормально, — сам себе повторил Денис. — Оружия у нас даже больше, чем необходимо… А вот что меня интересует, Червонец, так это вот что… Обрисуй-ка мне вкратце "статистику боеспособности и надежности".
— Ну, смотри… — Червонец наклонился вперед и сцепил кисти рук. Командир уже давно подметил: такой жест товарища означал крайнюю степень сосредоточенности. — У меня сейчас шестьдесят четыре группы. В самой большой — шестнадцать боевиков…
При этих словах Денис поморщился.
— Да знаю я, знаю, — слегка повысив голос, проскрипел Червонец. — Не кривись. Ты мне уже говорил. Я сам учился там же, где и ты. "Создание больших боевых групп нежелательно, поскольку в этом случае существенно увеличивается риск провала…". Но я ж не виноват, что командир таким деятельным и торопливым оказался. Я ж его, считай, первым завербовал. А передавать его бойцов в тот момент было некому. Да и уверен я в нем. Договорились же, надо будет — в процессе разобьем…
— А вот еще… — поддержал Лева. — "Сведение отрядов в более крупные объединения нецелесообразно, даже вредно, так как стушевывает назначение в уличном бою низовых подразделений повстанческой армии и свидетельствует о непонимании самой природы уличного боя в условиях вооруженного восстания, в котором вся тяжесть боя падает именно на группы, отряды, соответствующие силе отделения, взвода, роты, батальона". Тухачевский, между прочим…
— Лева, пошел на… — огрызнулся Червонец.
— Не заводись, — остановил его Денис. — Продолжай лучше.
— Так вот… А в самой маленькой — три. В среднем же численность каждой группы соответствует норме: от четырех до семи человек. Среди боевиков подавляющее большинство служили в армии, а точнее — триста двенадцать. С остальными работал "спец". Его мнение ты знаешь: "Третий сорт — не брак".
— Дальше… — кивнул Денис.
— Из трехсот двенадцати — сорок три офицера, причем тридцать девять — советских.
— Нормально, — удовлетворенно мурлыкнул Лева. — Значит, по крайней мере, "железных" тридцать девять бойцов у нас уже есть.
— Социальный состав — разный. Много рабочих. Немало и студентов. А вот кого очень мало, так это молодых людей от двадцати до тридцати. Ну, причины известны, это тоже школьный курс…
— Да-да, не отвлекайся…
Денис начал уставать. Голова была уже затуманена, а значит, на сегодня было достаточно.
— А дальше по методике… Мои выкладки таковы: учитывая весь набор факторов, комплексную боевую ценность 45 бойцов я оцениваю как "очень высокую", 79 — как "высокую", 123 — как "среднюю", 74 — как "низкую", а остальных 57, соответственно, как "очень низкую".
— Ну что же… — Денис встал и прошелся по комнате. — По моим прикидкам, нам было необходимо около четырехсот-пятисот боевиков. Мы имеем почти четыреста. Согласно теории Учителя, если боевая ценность хотя бы пятидесяти процентов от необходимого количества боевиков нами оценивается как "средняя" и выше — работать можно. А у нас сколько?
— Двести сорок семь, — как всегда, быстрее всех подсчитав, ответил Кошак.
— Влезаем, — зевнул Лева.
— Точно. Тут проблем нет, — подтвердил Денис.
— Что касается боевой ценности групп… — продолжил Червонец.
— А вот об этом сейчас не надо, — оборвал его командир. — Это — на завтра. У кого есть вопросы?
Товарищи устало молчали. На улице была тишина, город погрузился в мирный сон.
— Ну вот и славненько, — закончил Денис. — А теперь — по домам. И спать. Слышите, сукины дети, спать! Мы подходим к финишу. "Сухой закон" и светлая голова! Расход.
19.08.2009. Краина, Кировогорск. ул. Красногвардейская. 17:11
— Ну, вроде бы, все обсудили, — удовлетворенно сказал Червонец, допивая кофе и глядя на крепкого пузатого мужика в белой рубашке, сидевшего напротив и хмуро оглядывающегося по сторонам. — Вопросы есть?
Мужчина угрюмо молчал, но весь его облик давал понять, что он что-то хочет сказать или спросить, но никак не решается.
— С вами все в порядке, Бобров? — подозрительно спросил Червонец.
— Можно деньги сейчас? — неожиданно спросил мужчина, опустив голову.
Было видно, что ему тяжело далась эта фраза.
— Да можно… — участливо проговорил Червонец, доставая из сумки купюры. Он всегда носил с собой "энную" сумму на всякий случай. — Что, проблемы?
Бобров, и не подумав ответить, быстро взял сложенные пополам банкноты и засунул их в карман рубашки.
— Ты не думай, комиссар, я не из-за денег… — вдруг горячо зашептал он, наклонившись к собеседнику так, что они чуть не стукнулись лбами.
— Да я и не думаю, — честно ответил Червонец. — У каждого бывают проблемы… Тем более, сейчас. Что тут необычного? Вот победим…
— И что, — издевательски буркнул мужчина. — Скажешь — лучше будет?
— Скажу, — уверенно ответил оперативник.
— Да… — Бобров безнадежно махнул рукой на собеседника. — Твоими бы устами, комиссар, да медок жрать!
Оперативник не нашелся, что ответить. Красивая молоденькая официантка в белом фартучке подошла и забрала со стола счет и положенные Червонцем деньги со щедрыми чаевыми.
— Посмотрим… — несколько смягчился Бобров. — Все равно, хуже, чем сейчас уже не будет. Хуже — только война или голод.
— Я пойду. У меня мало времени, — словно оправдываясь, сказал Червонец. — Задача перед Вами стоит не сложная. Не потому, что не доверяем Вам, не подумайте. Просто, сами понимаете, группа у Вас слабенькая. Двое не служили. Ну не милицию же вам штурмовать…
— Знаю, — коротко ответил тот.
— И помните, — Червонец посмотрел мужчине прямо в глаза. — Если Вы струсите — подведете не только себя. Струсит вся Ваша группа. А струсит группа — не выполните задачу! А не выполните задачу — подведете таких же простых работяг, как и вы сами. На других участках. Многие в городе драться будут…