Вот, кажется, еще вчера жил себе и жил пацаненок Кириллов Денис Вячеславович. С головой парнишка. Жизнь в сортир не спускал, использовал те возможности, которые предоставляла жизнь. И надо сказать — грамотно использовал. С толком, но без фанатизма. Не лишая себя простых удовольствий, но и не превращая свою жизнь в сплошной алкогольно-наркотическо-распутный праздник, ведущий в никуда. Хорошо, прямо скажем, жил. Твердо.
А потом… А что "потом"? Потом случилось то, что случилось. Ни больше, ни меньше. И, вот удивительная штука! Денис не особо удивлялся, что это произошло именно с ним. Ни с кем-нибудь другим. Словно был уверен, что именно так все и должно было случиться. И когда говорил с родителями, смотрел на всплакнувшую мать, услышал заветное "тебе жить, сынок, решай сам, а мы тебя всегда поддержим"… Когда целовал на прощанье сестру, веселую, требующую, чтобы он обязательно привез ей из Германии какую-то милую "ништячку"… Когда собирал свою дорожную сумку, и не нашел в своей квартирке ничего, что хотелось бы взять в другую жизнь… Ничего не нашел. Когда выходил из своей прежней шкуры… Всегда понимал! Всегда! Так и должно было случиться. Потому, что случайностей — не бывает на свете.
А вот в поезде, когда ехал в Москву, выпил. И неслабо. Сам от себя не ожидал. Понял, что надо выпить — и выпил. А потом — "Ферма". Год. И даже незаметно теперь, с высоты сегодняшней застенчиво-морозной черной краинской ночи, как это он прошел? И вроде, целый год, и вроде столько всего случилось, и вроде столько вложили в голову, и вроде так тяжело не было иногда! А теперь. Ха-ха-ха! Теперь все это — ничего. Теперь это — миг всего лишь, где-то далеко позади…
— Знаете, пацаны, — Лева с чувством вздохнул и положил подбородок на ладони, — а я вот все думаю: почему нас не агитировали?
— В каком смысле? — Толик даже в сидячем положении умудрялся пошатываться.
Денис с Кошаком глупо переглянулись и пожали плечами.
— Ну, как в каком? — даже обиделся Лева. — В самом прямом. Убеждали в правильности, так сказать, и необходимости… — он сделал руками непонятный жест и громко икнул. — Ну, вы, короче, поняли все…
— А тебя что, надо убеждать? — Червонец недоверчиво разглядывал пьяного товарища, фокусируя расползающиеся в стороны глаза.
У Дениса начало двоиться в глазах. Такое с ним случалось только пару раз в жизни. Первый раз — лет в семнадцать. На Дне Рожденья у старого друга, с которым потом, впрочем, отношения не заладились. Подавали красное домашнее вино. Много подавали. Даже, наверное, слишком много.
— Да! — гордо воспрянул Лева, выпятив грудь и всем своим видом показывая, что готов к долгому и изматывающему интеллектуальному противостоянию. — Я, может, не сознательный…
— Ну ладно, — согласился Толик и сделал большой глоток из пластикового стаканчика с Мартини.
Поморщился.
— Почему ладно?! — не унимался Лева. — Убеди меня!
— Не хочу, — отмахнулся Толик.
"Как же мы так нажрались?" — вертелось в голове у командира.
Нет, без сомнения, зачинщиком был он. Подумалось вдруг, что они никогда еще по-настоящему не выпивали вместе. По-мужски. А сегодня… Именно сегодня ему очень не хотелось оставаться одному. И девка бы тут не спасла. Нужен был друг, товарищ, брат, кореш. Может быть, Денис просто устал. Последнее время он много работал, это правда. Да какого черта? Выяснять еще что ли, почему хочется выпить? Просто позвонил Кошаку и сказал: "Давай нажремся"?
"Давай", — просто ответил тот.
Лева с Толиком подъехали чуть позже. Привезли водки, пива и Мартини. Последнее Червонец, считай, сам и выпил. "Литруху". Так ему и надо — "фраеру". А Денис его периодически еще и водкой потчевал, хотя сам уже с трудом формулировал предложения. А вот Лева с Кошаком пили только водку, и поэтому были более-менее боеспособны.
— Левочка, милый мой Левочка! — Денис ласково потрепал его за щеку, отчего тот сразу размяк и растекся в идиотской искренней улыбке. — Да ты сам кого угодно убедить сможешь. Я же знаю.
— А в чем тут убеждать? — не понял Кошак.
— В чем? — взвился только что оттаявший оперативник. — Ты считаешь, не в чем?
Володя подал плечами и стал наливать еще по стопке. Червонец при виде этой процедуры измученно скривился и отвернулся к стене.