Строев посмотрел на Некипелова: начальник штаба погрузился в чтение документов, затаив привычную усмешку на тонких испитых губах.
С переднего края донесся грохот пушечного залпа. Не успел потревоженный воздух упругой волной отхлынуть от оконных стекол, как ударили в ответ наши.
— Верно, у Мамедова, — прислушиваясь, сказал Строев.
— Да, опять в районе Трговиште, — согласился Некипелов.
— Бахыш как в воду смотрел, — сказал майор Зотов, бросив писать.
Разнобойная орудийная стрельба с нашей стороны быстро окрепла, достигая той оркестровой слитности, которую раньше называли канонадой. Строев подошел к аппарату, приказал телефонистке немедленно соединить его с Мамедовым. Но провод был уже занят командиром дивизии. Гул все крепчал, тяжело взбираясь по ступенькам гор, навстречу эхо, которое налегке сбегало вниз, в долину Западной Моравы. Нет, это не обычный артиллерийский переполох, поднятый дежурными батареями.
— Собирайтесь, капитан, поедете со мной, — сказал Строев Головному.
— Есть, товарищ полковник, — Михаил сунул в брючные карманы обоймы к вальтеру, взял с вешалки плащ-накидку и на всякий случай прихватил чей-то автомат. (Наверное, оставил кто-нибудь из офицеров связи.)
Строев внимательно посмотрел на свою рабочую карту, вложенную под целлулоидные створки большого авиационного планшета. Значит, снова атака на Трговиште, чтобы отбросить нас подальше от города Кралево. Чуть ли не каждая крупная колонна противника, продолжающего отход из Греции и Албании по этому Кралевскому коридору, пытается расширить коридор. В начале ноября село дважды переходило из рук в руки, и всякий раз Мамедову снова приходилось выбивать из Трговиште свежие части немцев. Так что это село превратилось для немцев в своеобразный у ч е б н ы й пункт, где они впервые сталкивались не с англичанами, а с видавшим виды полком Красной Армии, который бил э д е л ь в е й с о в еще на перевалах Главного Кавказского хребта.
— Я у телефона, — Некипелов не узнал голоса комдива, ожидая с минуты на минуту звонка с передовой. — Что у вас, а? Доложите обстановку!
— Вы что, спросонья там? — сухо спросил Бойченко.
— А, товарищ генерал! Прошу прощения.
— Я выезжаю на НП. Пошлите в медсанбат за Строевым, пусть отправляется к Бахышу.
— Полковник Строев здесь.
Некипелов передал трубку.
— Я готов к выезду в полк, товарищ генерал-майор. — Строев нарочно полностью назвал комдива, который предпочитал более емкое слово «генерал».
— Помилуйте, мне сказали…
— Догадываюсь.
— Так вы поезжайте, Иван Григорьевич, к Мамедову, сейчас ему нужна моральная поддержка.
— Ясно, товарищ генерал-майор, — поспешно ответил он, чтобы закончить этот показавшийся ему неприятным разговор с комдивом, который, бесспорно, имел в виду Чеканову, разыскивая его в медсанбате.
Строев вышел с Головным из штаба. На западе тяжело нависала над горами, как вечерняя заря, темно-багровая наволочь боя. Артиллерийский огонь стихал, зато ружейная пальба слышалась отчетливо. С юга, натужно гудя моторами, прошли над головой «юнкерсы»: это немцы, пользуясь темнотой, перебрасывали оттуда свои резервы. Да сколько их там отсиживалось — на древней земле Эллады? Везет союзникам: теперь англичане могут без потерь, спокойненько «наступать» на брошенные позиции армейской группы «Е», теперь и счет у них пойдет не на ярды, а на целые государства, — мы дополнительно отвлекли на себя еще десятка два дивизий полного состава.
— Ну, Миша, поехали, — сказал Строев капитану. — Ты, я смотрю, вооружился до зубов!
— Едешь на одну ночь, а патронами запасайся на неделю.
— Верно.
Застоявшийся виллис охотно набирал скорость. Дул северный ветер, сея на дорогу первые снежинки. Скоро зима. Тоже четвертая по счету. И наверняка последняя, если уж рукой подать до лазурного Адриатического моря.