С самого утра до вечера Лея только скованная птица в клетке, которая живет только потому, что надо жить и держится одной мыслью о вечере.
***
Когда приходит вечер, Лея не пускает к себе служанок. Она сама вытаскивает из своих туго сплетенных волос жемчужины, и волосы рассыпаются тяжелой копной по ее плечам. Лея вырывается из шнуровки платья, и облачается в свободное, удобное ей, легкое. Она снимает туфли, что сдерживают ноги и, босая, выходит в залу, где ее уже ожидают.
В пиршественной зале полумрак – единственный свет исходит от свеч, которых хоть и в избытке, но все же, должного света нет. Там много людей, там душно и шумно, а когда Лея заходит, становится еще более шумно – ее приветствуют, ей хлопают, свистят.
Лея замечает взгляды, обращенные на нее. Взгляд короля, довольного выходом своего редкого экземпляра, советников, которым плевать на какое зрелище смотреть, лишь бы было оно – это зрелище, взгляды женщин – завистливые, притворно-сочувственные…
Лея не ведется на их сочувствие. Она знает, что ни одна из них не понимает, что такое свобода, проводя всю свою жизнь в шнуровке, туфлях и власти заколок.
Лея оглядывает зал привычно. Она видит похоть и горящие взгляды, видит ненависть и насмешливую иронию тех, кто видит ее впервые, дескать, удиви, дикарка…
Она навсегда останется для них дикаркой, куклой, что танцует по приказу.
Но Лея не думает об этом, когда начинает играть музыка. Она закрывает глаза. Она подчиняется музыке, музыка сама ведет ее туда, куда нужно, Лея только покоряется этой музыке.
Лея становится свободна. В ней сила, в ней рождение и смерть мира, в ней пламя и лед истории, в ней то, что невозможно разрушить и то, что было уже разрушено. Лея кружится, и отступает для нее духота зала – ей необыкновенно легко дышится, она без проблем ориентируется среди столов, даже закрытые глаза ее не останавливают, она чувствует…
Танец позволяет ей не думать.
Танец – это ее полет.
Она кружится, она чувствует восхищение, собирает его, пропускает через себя потоком, и кружится еще и еще.
Она – это ветер, пришедший с севера на мятежный юг, она – это пламя, в котором сгинули многие дома, знакомые ей и родные, она – это земля, на которую лилась кровь ее друзей, и вода, которую просили пересохшие губы раненых, пока их докалывали штыками.
Это всё Лея. Это всё её танец.
Ей кажется, что можно споткнуться, но музыка подхватывает ее тело, ведет, тащит через стихии, что оплетают этот мир словно бы паутина…
Лея открывает глаза, когда затихает музыка, срывает аплодисменты и похвалу. Но что-то есть теперь в этих аплодисментах затаенно-грозное, которое Лея никак не может разобрать и объяснить даже самой себе.
***
Даже самый редкий экземпляр приедается, если видеть его часто. Король Влиндер, заполучив Лею, не мог удержаться и любовался ее танцами каждый вечер, пока ему не наскучило.
Он вдруг понял, что пока не хочет ее видеть. Ее танцы глубоки, а ему не хотелось глубины мыслей, хотелось наслажденья, а не размышленья, не возвращенья к страху собственной ничтожности и скоротечности.
Лея знала, что это произойдет. Она не знала, как к этому отнестись, ведь, с одной стороны, она лишалась свободы даже по вечерам, иллюзии, но с другой… ее жизнь больше ничего не держало.
Ей не у кого было спросить совета. Ей не к кому было пойти. Танцовщица – это не советница и не придворная, которая может иметь друзей, но, скорее, врагов. Это просто форма рабства, плена…
Лея танцевала по своей комнате, но не могла без музыки – она постоянно налетала на какие-то тумбы и кровать, ругалась, падала, спотыкалась. Танец будто бы в ней закончился. А с ним уходила словно и ее собственная жизнь.
Внезапно до Леи дошел слух – привезли пленницу с востока. Определена в танцовщицы. Лея взглянула на нее тайком, из любопытства и увидела молодость и гибкость стана, которая еще недавно отличала ее, а теперь, как минимум, от молодости ничего не осталось, хоть и прошло всего полгода от ее плена, но Лея точно знала, что таких глаз, как у нее, у молодости быть не может…
Новая пленница двигалась легко. Она танцевала с каким-то чужим для Леи магическим искусством и была похожа в движении на опасную, приготовившуюся к прыжку змею.
Когда Лея увидела танец новой пленницы, ей стало легче – она поняла, как ей поступить.
***
Король Влиндер был удивлен, когда получил записку от Леи, с просьбой взглянуть на ее новый танец. Вечером был назначен званый ужин, и, хотя Влиндер с большим бы удовольствием взглянул бы на танец новой танцовщицы, он, усовестившись тому, как грубо была заброшена потрясшая его Лея, распорядился пригласить вечером ее.