Скала стала уже, а берег реки внизу теперь был усеян гранитными валунами. В известняковых склонах открывались входы в пещеры: Джейн замечала их как возможные укрытия. Местность вокруг стала невзрачнее, навстречу задул холодный ветер, заставивший Джейн поежиться, несмотря на яркое солнце. Камни и отвесные скалы привлекали птиц: вокруг гнездились сотни азиатских сорок. Наконец, за краем горы открылась новая равнина. Далеко к востоку Джейн увидела гряду холмов, а над ними - заснеженные вершины Нуристана. "Господи, вот куда нам надо дойти", - подумала Джейн, и ей стало страшно.
Посреди равнины виднелась небольшая кучка бедных домиков.
- Думаю, мы пришли, - сказал Эллис. - Добро пожаловать в Саниз.
Они вышли на равнину, ища глазами мечеть или каменный дом для путешественников. Когда они поравнялись с первым домиком, оттуда вышел какой-то человек, и Джейн узнала красивое лицо Мохаммеда. Он был удивлен не меньше ее самой. Ее удивление сменилось ужасом, когда она вспомнила, что надо будет сообщить ему о гибели сына.
Эллис дал ей время собраться с мыслями, сказав на дари:
- Почему вы здесь?
- Здесь Масуд, - ответил Мохаммед, и Джейн поняла, что это, наверное, одно из укрытий партизан. Мохаммед продолжал: - А вы-то почему здесь?
- Мы идем в Пакистан.
- Этим путем? - лицо Мохаммеда стало серьезным. - Что случилось?
Джейн, понимала, что именно ей следует рассказать ему все, ведь она знала его дольше Эллиса.
- Мы принесли плохую весть, друг Мохаммед.
- Русские приходили в Бэнду и убили семерых мужчин и одного ребенка...
Он начал догадываться, что она собирается сказать, и выражение страдания на его лице вызвало у Джейн желание заплакать.
- Этот ребенок - Муса, - закончила она. Мохаммед постарался овладеть собой. - Как погиб мой сын?
- Его нашел Эллис, - сказала Джейн.
Эллис, с трудом подбирая нужные слова на дари, сказал:
- Он погиб... нож в руке, кровь на ноже. Мохаммед широко раскрыл глаза:
- Расскажи мне все.
Тут вмешалась Джейн, потому что свободнее владела языком.
- Русские пришли на рассвете, - начала она. - Они искали нас с Эллисом.
Мы были выше, на горе, поэтому нас не нашли. Они избили Алишана, Шахазая и Абдуллу, но оставили их в живых. Потом они обнаружили пещеру. Там были семь раненых моджахедов, и с ними дежурил Муса, чтобы бежать в деревню, если ночью понадобится помощь. Когда русские ушли, Эллис пошел в пещеру. Все мужчины были убиты, и Муса тоже...
- Как? - перебил ее Мохаммед. - Как его убил!?
Джейн взглянула на Эллиса, и тот сказал:
- "Калашников", - это слово не требовало перевода. Он указал себе на сердце, показывая, где вошла пуля.
Джейн добавила:
- Он, наверно, хотел защитить раненых, потом; что на кончике ножа была кровь.
Мохаммед просиял от гордости, хотя на глаза: его были слезы. Он напал на них - взрослых мужчин с автоматами - он бросился на них с ножом! Ножом, который дал ему отец! Этот однорукий мальчик теперь, конечно, на небесах, куда попадают все правоверные воины.
Гибель в священной войне - величайшая честь дав мусульманина, вспомнила Джейн. Маленький Муса станет для них почти святыми. Она была рада, что у Мохаммеда есть хотя бы такое утешение, но не могла удержаться от довольно циничной мысли: "Вот как воинственные мужчины облегчают свою совесть речами о славе".
Эллис молча торжественно обнял Мохаммеда.
Джейн вдруг вспомнила о своих фотографиях. У нее было несколько снимков Мусы. Афганцы любили фотографии, и Мохаммед, несомненно, будет в восторге, получив портрет сына. Открыв одну из сумок, притороченных к спине Мэгги, она стала рыться среди медикаментов, пока не нашла картонную коробку с фотографиями. Отыскав фотографию Мусы, она вытащила ее, а все остальное уложила в прежнем порядке. Затем она протянула фотографию Мохаммеду.
Она никогда еще не видела, чтобы афганец был так глубоко тронут. Мохаммед был не в силах вымолвить ни слова. На мгновение ей даже показалось, что он готов заплакать. Он отвернулся, стараясь взять себя в руки. Когда он снова повернулся к ней, его лицо было спокойно, хотя мокро от слез.
- Идемте со мной, - произнес он.
Они последовали за ним мимо домов к берегу реки, где вокруг "костра, на котором готовился ужин, на корточках сидели пятнадцать или двадцать партизан. Мохаммед, подойдя к ним, без предисловия начал рассказывать о смерти Мусы, заливаясь слезами и жестикулируя.
Джейн отвернулась. Сегодня ей и так хватало тягостных переживаний.
Она тревожно огляделась по сторонам. "Куда мы убежим, если появятся русские", - спросила она себя. Вокруг были лишь открытые поля, а еще река и несколько домов. Но Масуду, видимо, это место казалось безопасным. Возможно, селение было слишком мало, чтобы привлечь внимание военных.
У нее больше не было сил для беспокойства. Она уселась на землю, прислонясь спиной к стволу дерева и, довольная, что может, наконец дать отдых ногам, начала кормить Шанталь. Эллис спутал Мэгги, снял мешки и сумки, и лошадь начала поглощать обильную растительность на берегу реки. "Какой долгий день, - подумала Джейн, - страшный день. А ночью мне удалось не так уж много поспать". И она улыбнулась, вспоминая эту ночь.
Эллис вытащил карты Жан-Пьера и уселся рядом с Джейн, изучая их при быстро тускнеющем вечернем свете. Джейн посмотрела ему через плечо. Предполагаемый путь лежал дальше по долине до селения под названием Комар, где им предстояло свернуть на юго-восток в боковое ущелье, ведущее в Нуристан. Это ущелье также называлось Комар, как и первый высокий перевал, который они должны были преодолеть.
- Пятнадцать тысяч футов, - сказал Эллис, указывая на перевал, обозначенный на карте. - Вот где будет холодно.
Джейн поежилась.
Когда Шанталь насытилась, Джейн сменила пеленку, а мокрую выстирала в реке. Вернувшись, она нашла Эллиса увлеченным беседой с Масудом и уселась на корточки возле мужчин.
- Вы приняли правильное решение, - говорил Масуд.
- Вы должны во что бы то ни стало выбраться из Афганистана, имея в кармане наш договор. Если русские захват ять вас, все потеряно.
Эллис согласно кивнул Джейн подумала: "Я никогда раньше не видела Эллиса таким - он относится к Масуду с настоящим почтением".
Масуд продолжал: