Не сдержав проглотивших меня эмоций и волну ненависти к себе и отчаяния, я хватаю стакан с прикроватной тумбочки и швыряю его в зеркало. Я готова продолжить разгром комнаты лишь бы хоть как-то выпустить гнев, накопившийся во мне, но звон разбивающегося стекла немного приводит меня в себя.
Быстро накинув брюки и рубашку, я отправляюсь на тренировочную площадку, пустующую посреди ночи. Я изо всех сил без остановки бью голыми руками соломенный манекен. Теряю счет времени. Вскоре от манекена остаётся одно бревно, но и оно треснет, если я продолжу в том же духе, а заодно сотру в пыль свои кости. Я раз за разом бью бревно, а в голове все крутятся мысли о полной абсурдности происходящего. В процессе очередного удара мой окровавленный кулак перехватывает Данте.
И я начинаю громко рыдать. Слезы текут ручьем, я даже начинаю кашлять, давясь ими. Легкие начинаю гореть, а я продолжаю плакать. Теперь, когда я не могу выпускать боль через удары и причинять тем самым себе физическую боль, чтобы хоть как-то заглушить боль душевную, мне остается только это. Бессмысленные слезы.
Данте молча притягивает меня к себе, стойко выдерживает все мои попытки выкрутиться и ударить его. Когда я прекращаю громко рыдать, он отводит меня в библиотеку, промывает и забинтовывает мои кисти. Укутав в теплый плед, крепко обнимает за плечи и усаживает подле разгоревшегося камина. Мне требуется больше часа, чтобы унять дрожь и произнести хоть слово.
– Все то время, что провела среди людей, я боялась. Боялась, что меня раскроют. Боялась, что школа может пострадать, если все прознают, что там училась и преподает стихийница. Стараясь защититься самой и защитить других, я отталкивала всех. И все-таки я навредила…Я не могу поверить. Я лишила жизни своего ученика…
– Не ты…
– Я, Данте.
– Нет, он знал, что за человек его отец.
– Не важно.
– Еще как важно. Не смей обесценивать его жертву и продолжай жить.
– Не могу. Так тяжело и больно. Внутри как будто извергается вулкан, и его лава испепеляет каждую клеточку моего тела.
– Дей был очень добрым и смелым юношей, который очень любил тебя и уважал несмотря на то, что ты оказалась стихийницей и он постарался защитить тебя. Если бы я оказался на его месте, то поступил бы также, постарался бы сделать все, чтобы защитить дорогого мне человека, и ты будь на его месте поступила бы также не смотря на последствия. Я обязан ему жизнью так же, как и ты. Ведь не помоги он тебе, боюсь даже представить, что случилось бы с тобой.
Мы сидим около полу часа молча наблюдая за игрой пламени.
– Как только у меня будет возможность я навещу отца Дея.
– Убьешь его?
– Нет, это будет слишком просто.
– Будешь пытать?
– Нет.
– Обесчестишь его семью? Предашь огласке его преступления?
– Бросить тень на его семью все равно, что запятнать имя Дея и его брата. Тем более все и так в курсе какой его отец зверь. Даже нет, неправильно оскорблять зверей, они и то не так жестоки к свои детям, он чудовище.
– Тогда, что ты предпримешь?
– Пока не знаю, решу, когда столкнуть с ним лицом к лицу.
Часть 16. Эйрин
Весь день и утро следующего дня мы проводим с Данте в библиотеке, а вечером собираемся все на террасе. Слуги накрывают небольшой стол, приносят вино, фрукты.
– Что празднуем? – интересуется Хилария.
Данте первый садится за стол и жестом приглашает нас.
– Решил угостить вас вином, что приготовили из наших виноградников. В погребе хранилось 5 лет.
Данте откупоривает бутылку и начинает наполнять бокалы.
– Считайте, что пьем за полное знакомство друг с другом. А также хотел бы выпить за Дея.
Я с болью сжимаю бокал и залпом осушаю, не чувствуя ни вкуса, ни крепости. Вижу с каким обеспокоенным взглядом на меня смотрит Хилария, хотя каждый раз, когда я ловлю ее взгляд, она старается улыбнуться, но актриса из нее слабая, глаза выдаю ее с головой. Но все, что я могу - это ответить ей такой же фальшивой улыбкой.
– Что теперь делать со Свартом? – спрашивает Хилария, хватая со стола давно замеченное ею пирожное. – Теперь мы знаем, что за всеми нападениями и похищением ключей стоит именно он. Только зачем ему ключи так и не понятно…
– Он сын Властителя Западной Долины и обвинить его без веских доказательств не получится. У нас есть лишь слова убийц и тело предполагаемого помощника Сварта. – отвечает Оберон вальяжно облокотившись на спинку стула.
Видимо, как только он раскрылся перед нами, то чувствовать стал себя более свободно.
– Он избавился от двух Властителей. Покушался на Данте. Напал на собственного отца. – едва сдерживая закипающий гнев, перечисляю все победы Сварта.
– Что предлагаешь? – Данте задумчиво смотрит на ночной сад, медленно качая бокал в руках.
– Ты говорил, что в хороших отношениях с Хозяином Запада. Нужно поговорить с ним. Предложить проверить всех работников дворца и приближенных Сварта. Разговорить их.
– Но поверит ли он… – медленно проговаривает Хилария.
– Я хорошо знаю Властителя Запада, так же я неплохо знаю его младшего сына - полукровку. У него довольно слабое здоровье. Но в последнее время он выглядит намного лучше. Он слаб характером. Не мог он все это организовать. – Данте отставляет бокал и скрещивает руки на груди. – Хозяин Запада организует праздник в честь дня рождения старшего сына через два дня.
– Я поеду с тобой.
– Мы все поедем. – уверенно произносит Оберон, серьезно глядя на Данте.
Оставшийся вечер мы больше не говорим о Сварте. Стараемся лишь наслаждаться вином и природой вокруг. Я смотрю на смеющихся Хиларию и Оберона, задерживаю взгляд на Данте. Сейчас он более расслаблен из-за вина и с его лица не сходит мягкая улыбка. Он тихо смеется над шутками Оберона и посматривает на меня. Его взгляд мягко обволакивает мое сердце, но слова Бренны выдергивают меня из этой прекрасной иллюзии. Из-за алкоголя первую на откровения тянет Хиларию. Она рассказывает про учебу в Академии. О своей семье. Разбалтывает, что я хорошо пою, а она прекрасно танцует.
– Оберон – книжный червь. – бессовестно сдает Данте своего друга.
– А ты скрипач!
– Властитель Востока сыграйте, а я станцую.
– Только если Эйрин споет. – озвучивает свои условия Властитель.
– Я не буду петь. – стараюсь всеми силами избежать своего выступления. – Тем более, что я давно этого не делала…
– Она споет! Эйрин, не будь такой и не лишай нас удовольствия насладиться музыкой, талант не пропьешь и за какие-то пару лет не потеряешь.
Данте приносит скрипку. Хилария быстренько напевает мотив, чтобы Данте понял о какой мелодии идет речь и смог подстроиться под меня. Она знает какая песня у меня получается лучше всего.
Данте начинает играть тихую спокойную мелодию, а я петь. Постепенно она набирает темп, становится более сильной и громкой. Мой голос набирает высоту и звучит сильнее. Данте играет превосходно, мелодия проникает в самую душу, от нее бегут мурашки по всему телу.
Я ловлю на себе взгляд бездонных глаз Данте, он продолжает играть, неотрывно смотря на меня. Взгляд его нежен, доброжелателен, заботлив. Вызывает желание окунуться в него полностью и забыть обо всем плохом. Просто жить и наслаждаться жизнью. Хотя бы сегодня.
Снова я хочу сделать себе поблажку, дать слабину.
Хилария прекрасно чувствует темп. Движения ее рук и тела завораживают, как дрожащее пламя свечи. Притягивает взгляд, как далекий огонек в ночной тьме. Она танцует, уйдя в себя, слившись с мелодией. Юбка ее красного платья, украшенная множеством разрезов, колышется вокруг ее ног подобно огненным змеям.
Я замечаю взгляд Оберона, обращенный лишь на Хиларию. Восхищенный и скучающий, нежный и болезненный. Он с силой заставляет себя отвести взгляд ближе к концу танца, сильно сжимая бокал. Как только песня заканчивается, а Хилария перестает танцевать, Оберон первым встает из-за стола, желает всем спокойной ночи и покидает террасу.
Хилария провожает Оберона таким же взглядом, как тот смотрел на нее минуту назад.