Лиссу затрясло.
— С огромным нетерпением жду нашей следующей встречи, моя дорогая.
Аксентина продолжала улыбаться, глядя в пол.
— Скромна и прелестна! Идеальная будет жена, — одобрил окончательно.
И поковылял к выходу в сопровождении хозяина дома.
Незаметно для самой себя Лисса покинула убежище и, нависнув над лестницей, хмуро наблюдала, как отец старательно суетится вокруг неуклюжего мерзкого гостя…А потом услышала, как позади в комнате тихо, но страшно рыдает сестра.
12
Магдалета гладила по голове содрогающуюся девушку, беззвучно вытирая собственные слезы.
Она ведь уже ловила ее на краю пропасти однажды, три года назад, когда накануне свадьбы сгорел Петрас — высокий, широкоплечий, с копной пшеничных кудрей, с глазами цвета меда и солнечной улыбкой, добрый, великодушный и верный… самый лучший из мужчин… По крайней мере, так юная невеста себе его намечтала из глубины своей прозрачно-родниковой души. Единожды узрев на сватании, потеряла сон, покой, аппетит, словом, все то, что положено терять впервые влюбившейся девушке.
Няня смотрела на нее тогда с теплом и беспокойством. Уж слишком красив был жених. За долгую жизнь она многократно убеждалась, что даже в самой светлой сказке в конце концов разверзается ад… Но молчала, конечно, не желая разрушить хрупкое девичье счастье. Даже искренне пыталась поверить в лучшее…
А оно, видишь, как обернулось.
Магдалета тяжко вздохнула и крепче обняла свою бедную воспитанницу.
Сказать бы ей (правду сказать!): «К демонам! Плюнь на все, детка! Зажмурься, закуси губы до крови и чуток потерпи — гад скоро сдохнет! Такие долго не живут. Туда ему и дорога. А ты останешься обеспеченной вдовой. Свободной! В том числе и от воли скота-отца. Да знаешь, тебе еще вообще повезло!..»
Не то что Дейне.
Несколько лет назад (старшей сестре Аксентины тогда едва минуло пятнадцать) однажды под вечер лэрд вернулся из Бремингема с незнакомцем… Он не понравился няне с первого взгляда.
Заурядный экипаж, но отлаженный до совершенства, даже без скрипа. Сдержанных, неприметных тонов одежда, очень дорогая, такие же сапоги. Подчеркнуто безоружен. Хотя Магдалета могла бы поклясться, что внутри изящной трости из драгоценного винного дерева таился острый клинок… Молод, но непроницаемое выражение лица и тяжелый взгляд сильно прибавляли ему возраста.
Сосредоточенный, он шел через загаженный двор неспешным, отточенным шагом аристократа, слушая и не слыша хозяина, лебезившего позади…
Что делать этому лощеному хлыщу в их доме?
Загадка разрешилась, как только Максимусс велел няне привести старшую из оставшихся дочерей. В ее лучшем наряде.
Как бывает порой, из нескладного птенца Дейна выросла в редкостную птицу. Откуда вдруг только взялись бездонные сочной зелени очи? У покойной матери они были как мутное стекло. А волосы деда никогда не сияли таким ослепительным золотом!.. Каждый мужчина — от малочисленной черни до таких же редких гостей лэрда — неотрывно провожал взглядом тонкий стан Дейны и ее совсем не по-девичьи пышную грудь.
С гнетущим предчувствием Магдалета наблюдала из полутьмы коридора, как спокойно, почти равнодушно гость рассматривает драгоценный цветок рода да Севи.
Дейна смущенно молчала, стоя перед мужчиной в кресле. Лэрд неуверенно мялся позади.
— Может, волосы распустить? — угодливо предложил он после длинной неудобной паузы. И тут же, не дождавшись какой-либо реакции от гостя, скомандовал: — Магда! Сюда! Давай, распусти ей косы!
Магдалета тянула, как могла, долго расправляла передник, тяжко переступала, старчески вздыхая... Но, к сожалению, до двери было всего лишь три шага. Деревянными пальцами няня начала разбирать прическу, стараясь не смотреть в пылающее лицо девушки…
А Дейну до костей прожигал стыд — перед чужаком?! Ей же с ранних лет твердили, что так поступают только продажные девки. Да сам отец твердил! Что она должна быть скромной — послушной, набожной и скромной! — как и подобает достойной дочери…
— Велеть ей собираться? — вдруг радостно произнес хозяин дома, увидев что-то, одному ему понятное, в глазах незнакомца.
— Нет. Ничего из старых вещей ей не понадобится, — холодно отрезал тот. И замолчав, начал методично натягивать перчатки из роскошной вишневой замши, словно мера его высокородного внимания была полностью исчерпана.
Похоже, визит этого странного, внушающего смутную тревогу мужчины подошел к концу. Но чем сильнее Магдалета пыталась понять, в чем, собственно, заключалась его цель, тем больше разрастался в груди ледяной камень…