Магдалета поняла это слишком поздно.
«Так, соберись, старая!» - няня зло отерла глаза и, стиснув узловатые пальцы, принялась перебирать воспоминания…
Лубки. Башмаки. Да. Это она наблюдала, это она может соорудить. Дальше, когда тот ребенок начал пытаться ходить, то плакал от боли. Робби же на полном серьезе объяснял его матери, что нужно выполнять определенные упражнения для стоп, притом регулярно. Воспитывать походку. Закалять ноги холодной и горячей водой. Учить терпеть боль. Магдалета хорошо помнила тупой взгляд замученной животным существованием женщины. Она смиренно кивала важному господину и обещала все в точности выполнять. Позади в грязи копошилось еще с десяток малышей-погодок. Последний раз, когда они заглядывали в тот дом, мальчик шустро ползал на четвереньках… А потом Робби уехал.
Няня долго смотрела в окно…
И вдруг произнесла жестким, полным силы голосом:
— Есть и хорошие новости — Лисса у меня одна. Поэтому должно получиться!
Должно. Иного шанса на жизнь у ее девочки не было все равно.
9
Лиссу трясло от предвкушения. И от страха, что ее наконец-то поймают.
Она знала, что ужасно рискует. Засеки ее недостойное юной леди поведение противная Мирлена, эта дура-гувернантка и папенькина ябеда, и… Что именно «и», Лисса сформулировать внятно не могла (пока, к счастью, отсутствовал опыт), но ощущала нешуточную угрозу самым отзывчивым, самым чувствительным местом — мягким, упрятанным под юбку и в портки.
А, может, все-таки не надо?
— Охо-хонюшки… — по-старчески пригорюнилась младшая дочь благородного лэрда, подперев щеку рукой. На ее худощавом, но миловидном личике нарисовалась печаль. Из окна обветшавшего сарая, в лежалом сене которого она пряталась, виднелся все тот же скучный скотный двор: лениво скребущие куры, взволнованный петух, коза в полудреме и два довольных жизнью чумазых поросенка.
Решительно ничего нового!
А вот за оградой замка… в соседском лесу… куда нельзя ходить…
Серые глазищи подернулись мечтательной поволокой. И внезапно с воодушевлением распахнулись!
«Терпение и настойчивость — вот две добродетели, что, противоположные по сути своей, аки Темная и Светлая Луны, вместе освещают небосвод жизни человеческой…»
Это глупой Мирлене нужно было читать по книге урок за уроком, Лисса-то давно выучила наизусть все поучения блаженного Леонидоса Длинноносого (девочка привычно захихикала — что же за нос у него был, раз попал в историю!).
Значит, терпение. Так она ого-го как терпелива! Уже почти неделю терпит изо всех сил и не бегает в лес. Хочется, аж зудит! Но не бегает же — терпит. Вот. А теперь, пожалуй, самое время проявить другую добродетель — настойчивость.
Все, как наказывал святой человек! Все, как ее учили! Разве нет?
Где-то на задворках мелькнуло воспоминание о том, как однажды вечером в коридоре северной башни безмолвно и страшно, не замечая хозяйской дочери, били толпой подавальщика за мухлеж с костями ро…
Лисса потрясла головой, чтобы тревожная мысль не досаждала и обернулась к своему тайнику. Она быстро, туда — и назад! Никто не заметит.
Настойчивость! Добродетель.
Из-под пласта серого слежавшегося сена показался сверток, драгоценный клад — штаны, рубаха, платок и простая мужицкая юбка, заношенные до дыр, из блеклого грубого полотна неразличимого оттенка. Лисса пищала от восторга, когда нашла их недавно на чердаке, источнике всех ее сокровищ. Она сразу догадалась, зачем ей пригодятся эти вещи. Домашнее платье, из которого она, кстати, уже почти выросла, было гадкого ярко-розового цвета. Попробуй в таком улизни со двора!
А ей очень нужно.
Потому что в соседском лесу все чаще стал раздаваться охотничий рожок, и значит, у нее есть шанс снова увидеть Кальвина…
Теперь, в свои двенадцать, Лисса знала многое о синеглазом соседе.
Его отец, герцог Милентор, любимый шестой сын их плодовитого величества короля Пауля Четвертого, несколько лет назад неожиданно для всех решил обосноваться в местном захолустье. Что именно привлекло сиятельное внимание — роскошные ли охотничьи угодья северо-восточной окраины их королевства или огромный древний замок на скале, покрытый славой самого неуступчивого, так ни разу и не взятого врагом — достоверно неизвестно. Но герцог выкупил Бер-Ниман вместе с землями, заложенными на тот момент за игровые долги бестолкового наследника, и развернул грандиозные по масштабу и затратам работы, за ничтожное время превратившие суровую крепость в роскошное жилище семьи королевской крови.