— А чем занимается твой приятель?
— Держит книжный магазинчик на углу улицы Святых Отцов.
Тем же вечером Нелли отправилась на улицу Святых Отцов. Она обошла две-три лавки и скоро убедилась, что их владельцы лгут только с одной целью — дабы укрыться от уплаты налогов или повыгоднее распродать первый тираж. У этих просто на лбу было написано, что они наглые обманщики. Зато в четвертой лавке Нелли сразу поняла: вот он, настоящий лжец. Весьма любезный, изысканный, прекрасно одетый господин, хотя борта его пиджака были обшиты шнуром, а на ногах красовались гетры. Интересно, чему эти великолепные гетры способствовали больше — торговле дорогими книгами или искусству лжи? В отличие от Нелли, этот господин использовал множество аксессуаров — массивный египетский перстень с печаткой, очки в коричневой роговой оправе, выглядывавшие из верхнего кармана пиджака, обширный шелковый платок — такими щеголяют лихие гаучо в цирке либо где-нибудь в диких пампасах, красуясь перед своей возлюбленной. Изящная тросточка с золоченым набалдашником в виде собаки была нарочито небрежно положена на угол стола — еще одна пособница лжи. Нелли с ходу придумала имя:
— Меня прислала к вам маркиза де Саанедра; она сказала, что я наверняка отыщу у вас книгу, которая меня интересует.
— Ах, эта маркиза! Какая очаровательная женщина! — воскликнул он.
Предупредить Реджинальда. Да, следовало предупредить Реджинальда. Но как? Сказать ему все или почти все — это означало погубить их любовь и грозило множеством опасных последствий. Послать ему анонимное письмо и, таким образом, постепенно ввести в курс дела, а там пускай сам разбирается в своих чувствах и приходит к выбору? Но почему бы не потерпеть еще две недели и не дождаться отъезда Гастона? Чего не сделаешь ради долгих месяцев идеального счастья?! И еще Нелли уповала на последнюю, самую простую возможность — чудо. Она сама дивилась, как это еще не отказалась от своей истовой веры в чудеса.
А ведь сколько их могло произойти, этих самых чудес! Тот, кто их сотворяет, имел богатейший выбор. Например, однажды Реджинальд возьмет и скажет ей: «Любимая, если ты замужем, разведись. Если ты вдова, готовься к свадьбе. Если у тебя прежде были увлечения, я уверен, что они для тебя ничего не значили. Ты не виновата, что я появился так поздно. И если ты решила скрыть их от меня, то это моя вина. Заказывай подвенечное платье, а я иду в мэрию». Или вдруг Гастон объявит ей, что женится на другой. Или Гастону надоест быть добрым и нежным и он начнет скандалить и грубо обращаться с нею. Или пусть она все забудет и назавтра проснется, как будто ничего не было, как будто не было ни Гастона, ни Реджинальда, а потом она встретит Реджинальда — случайно или не совсем случайно, а подстроит их встречу где-нибудь на улице, в театре, в «Венесуэле», в Сен-Жермене.
Но, конечно, настоящим чудом было бы первое, — ведь Реджинальд мог сотворить его сам, без Божьей помощи.
Однако, произошло не это чудо, а совсем другое — чудо с Гастоном.
Глава девятая
За два дня до своего отъезда Гастон порешил самолично доставить детский автомобильчик для ребенка по адресу, добытому агентом, нанятым следить за Нелли; он извлек игрушку из своего огромного авто, словно дитя из чрева матери, и вручил шоферу. Но когда тот с сокрушенным видом принес автомобильчик обратно, Гастон сразу заподозрил самое худшее. Конечно, не смерть ребенка, — еще вчера Нелли была особенно весела. И уж конечно не то, что машина ему не понравилась. Впрочем, шофер тут же доложил хозяину, что никаких детей в доме нет. Вернее, имеются двое; они как раз сейчас играют в коридоре возле консьержки и месье может на них взглянуть: один огненно-рыжий, с заячьей губой, второй кошмарно грязный, по имени Сесель. Марсель, вероятно…
Гастон приблизился к дому гуляющей походкой; увидел дерево во дворе, увидел черный носок на дереве во дворе, не зная, что глядит на предмет нежности Нелли; отстранил обоих ребятишек, загородивших вход в каморку консьержки (до чего же они невесомые, эти малыши!), услышал от нее, что даму, ежедневно приходящую сюда, зовут мадам Реджинальд, а ее мужа — месье Реджинальд, и что невзирая на их регулярное и вполне похвальное усердие, у них пока нет детей (о, они еще молоды, у них все впереди, — вставил Гастон, чтобы рассмешить консьержку, и та действительно хохотнула), и что если он подойдет к пяти часам, то наверняка застанет здесь обоих. Надо сказать, месье будет их первым гостем, — вот уж полгода, как они сюда ходят, и никто их пока не навестил. Но Гастон все еще сомневался.