Я почувствовала безграничную горечь.
...и тоже натянула улыбку.
Нас пригласили в дом, попутно предлагая чего-нибудь выпить. Отказываться не стала. Пусть это и был всего лишь чай, я вполне себе могла постараться представить на его месте напиток покрепче. Ситуация, прямо скажем, этому способствовала.
Разговор начинать видимо никто не спешил, поскольку Марина Константиновна на протяжении некоторого времени просто сидела и смотрела на меня. Александр Максимович взял с неё пример, и тоже прожигал своим взглядом во мне дырку. Чувство, честно говоря, было не из приятных, поэтому пришлось закусывать губу и брать всё в свои руки.
— Александр Максимович сказал, что вы хотели со мной встретиться, – подтолкнула женщину к беседе.
— Да, конечно, – тут же отозвалась она, и слава богу. – Мне было важно увидеть тебя, Микаэлла, и я бы хотела попросить прощения. Знаю, что это эгоистично с моей стороны, но можешь обращаться ко мне в любое время.
На последующей фразе у меня зазвенело в ушах, а у женщины выступили слёзы. Мужчина, сидевший с ней рядом, в надежде поддержать, взял жену за руку.
— Я никак не смогу заменить тебе мать, – продолжила Марина Константиновна, – но мне бы очень хотелось дать тебе хоть немного родительского тепла. Того самого, которое ты потеряла из-за нашей глупой ошибки. Я не могу перестать благодарить судьбу за то, что она дала мне возможность родить Никиту, но какой ценой... Это так бесчеловечно...
Ураган эмоций и чувств, настолько сильный, что казалось, будто женщину вот-вот разорвёт на части, не позволил мне испытать злость или ярость в её сторону.
Но что мне на это ответить? Солгать, как это было всегда? Бесчеловечно в этой ситуации вела себя только я. Эти люди вообще не должны были обо мне волноваться, а продолжать жить своей беззаботной жизнью. Возможно, тогда бы у меня хватило духу их ненавидеть, но не сейчас.
Звук неожиданно открывающейся двери привлёк наше внимание, и я была бесконечно благодарна тому, кто это сделал, тем самым освободив меня от ответа.
— Мама?
Это был русоволосый, среднего роста мальчишка. С такими же пронзительными серо-голубыми глазами, как и у Марьяна или Марины. Черты лиц семейства Емильяновых в принципе были похожи тем, что смотря на них, невозможно было остаться равнодушной – так они цепляли. Мне было совершенно не сложно предположить, сколько лет мальчику, ведь если вспомнить события десятилетней давности, ответ становился очевидным.
— Что здесь происходит? – спросил Никита, подходя к родителям, при этом косо поглядывая на меня.
Александр Максимович уже было открыл рот, чтобы отослать сына в комнату, подальше, так сказать, от разговоров взрослых, но Марина Константиновна его опередила:
— Все хорошо, Ник. Мы с тетей Микой просто вспомнили кое-что грустное, но уже приходим в себя. Кстати, как школа? Тебя сегодня родители Дениса подвезли?
Парень, как мне показалось, понял, что его мать не желает на прямую отвечать на заданный вопрос, но все равно подыграл ей:
— Да, Дениса. Школа нормально.
И после этой фразы у меня зазвонил телефон. Извинившись, я ушла в другую комнату. Будучи предельно признательной Алёне, что спасла меня от участи лицезреть семейную беседу, тут же подняла трубку. Увы, голоса подруги я так и не услышала.
— Ало, Микаэлла? Это Арсений.
— Эммм...
— Тут такая ситуация. Алёна перебрала в клубе, мы с Лексом мимо проходили, когда к ней какой-то мужик клеиться начал. Вобщем, думаю, её будет лучше отвезти домой, не подскажешь адрес?
Ну, Гронская, черт тебя подери, – подумала я, – когда придёшь в себя, получишь по полной.
— Она сейчас живёт в общежитии, но в таком состоянии ей там лучше не появляться. Если не сложно, подбросите ко мне? – назвала адрес.
— Без проблем, ты сейчас дома?
— Не совсем. Постараюсь побыстрее приехать, но дорога займёт минут тридцать, в лучшем случае.
— Тогда мы пока её к себе в комнату возьмём, авось уснёт. Напиши как будешь дома.