- Я - лысый! - на этот раз с гордостью провозгласил я и стал любоваться на себя в зеркало. Вдруг моё лицо стало приобретать фиолетовый оттенок, шея - вытягиваться и становиться длиннее, на ней отчётливо проступил кадык. Вскоре моё лицо заняло всё зеркало, улыбнулось мне широким ртом с двумя чёрными зубами и радостным баском произнесла:
- Я - Лысый!
Вот тебе и раз. Мои сны всегда печальны, потому что так или иначе связаны с прошлым. Но сейчас почему-то приснилась какая-то ерунда, символизирующая... будущее?
Я сел на кровати и помотал головой. Так что же, у меня в будущем будет фиолетовое лицо и два чёрных зуба? Спасибо, великие боги, но ваш вещий сон мне не понравился.
А вот существо - даже очень. Забавное. Назову его Лысый. Только вот... какой у него будет пол? Вроде как это я, выходит, мужчина. Но ведь в платье, и в роли женщины... да, сложно. Подумаю об этом на досуге.
До звонка будильника оставалось пять минут (я поставил его на девять), и я отключил его. Завтракать не стал, потому что решил сделать это вместе с Реной. Я успел ещё раз просмотреть то, что сотворил вчера, убедиться, что получилась полная ерунда (я всегда убеждаюсь в этом после второго просмотра, а после третьего убеждаюсь в обратном), записать в тетради "Лысы" и нарисовать существо из сна.
И уже без двадцати десять я был у калитки.
Наверное, у Рены тоже была такая проблема: приходить раньше, чем надо. Судя по её красному носу, ждала меня она уже давно. Я радостно помахал ей рукой и взял под локоток, потому что сомневался, что сама она сможет сдвинуться с места. Девушка напоминала вросший в снег памятник швее - с чемоданом в руках, сосредоточенным взглядом. И в моих перчатках.
- Ну как, тёплые? - поинтересовался я, усиленно игнорируя взгляды из многочисленных окон и из-за углов.
- Отличные... - довольно произнесла Рена. - Они такие мягкие внутри... хорошо, что коричневые, нам такой можно.
- Чёрный, серый, коричневый, белый по праздникам, все тёмные тона, не больше трёх цветов одновременно, - вспомнил я. Сам я в детстве старался одеваться в чёрное, чтобы не было проблем ни у меня, ни у родителей. А когда исполнилось восемнадцать, то есть я стал полностью совершеннолетним и за свои поступки отвечал сам, начал изредка нарушать правила. Например, один раз мы с ребятами забрали у мальчишки-юнэми красную майку, и я в ней ходил. Пять дней, пока меня не остановил исит и не решил оштрафовать. Я тогда милостиво согласился расстаться с майкой, но только если он сам с меня её снимет. Штраф, так уж и быть, я согласился не выплачивать. Исит (вероятно, новенький) возмутился, но я спокойно стоял перед ним и предлагал отобрать майку. Сперва исит хотел меня схватить, но через некоторое время понял, что проку нет, и принялся стягивать майку. А я был не против, только не способствовал этому. Стоял и не шевелился. Согласитесь, сложно снять майку с человека, который стоит, уперев руки в бока. В итоге исит всё же снял её, но порвал боковой шов. Тогда он плюнул и ушёл, и зарёкся иметь дела со мной.
- Да... ты знаешь законы кауру? - Рена удивлённо посмотрела на меня.
- У нас в юнэмире библиотека хорошая, там любой закон можно найти. Я всеми кастами интересуюсь, - ответил я. И, главное, ни в одном предложении не соврал!
- Я тоже книги люблю читать, - сказала Рена. - Особенно фантастические. Про миры, где все равны и никто никого не угнетает... Юнэми ведь тоже чувствуют какое-то угнетение, иначе не писали бы таких книг. Знаешь, кого я люблю больше всего?
- Кого?
- Коэнент Мертинами, я прочла все его книги! И "Вечность смертных", и "Суровый", и "Три бога и один человек"... замечательные книги!
- Ага, "Суровый" - это где один парень спасал мир от зла, но никогда не улыбался, - вспомнил я.
- Неправда, один раз он улыбнулся, в конце!
- Это для пущего эффекту, - махнул рукой я. - А так - ни разу.
- Зато он добрый был...
- А мультики ты любишь? У вас вообще телик есть в доме?
- Да, есть на каждом этаже общий, - кивнула Рена. - И ещё у воспитателей, не у всех. Но я последнее время их не смотрю вместе со всеми. Я вообще стараюсь держаться одна. Знаешь... кажется, они меня боятся, - девушка хитро посмотрела на меня и улыбнулась. - И правда: сработало!
- А то! - я расплылся в улыбке и произвёл рукой какой-то жест. Мне показалось, что получилось красиво, и я повторил, внимательно присматриваясь к руке, но заметил, что Рена подозрительно косится на меня, и резко засунул руку в карман, виновато кашлянув. - Я... это... ты не обращай внимания, я псих немного... бывают у меня заскоки...
- А, это! - Рена облегчённо махнула рукой. - У нас полдома такие. Тарин ходит взад-вперёд по коридору и иногда бьётся головой о стены, Куласата вообще понять невозможно, он один раз сказал "едет по дороге пузатый грузовик" - мы и то радовались, что смысл есть. Ещё Исит есть, так он себя настоящим иситом возомнил и требует, чтобы его устроили в иситскую-7. Не понимает, что имя - не призвание.
- Имя - не призвание, - согласился я и (хотел про себя, а вырвалось вслух) добавил. - Имя - проклятие.
- Проклятие?
- Ну, сама посуди, - я принялся за только что придуманные объяснения, хотя сперва меня прошиб пот, когда я понял, что сказал. Эх, благодарю богов, что наделили меня находчивостью туранэ! - По всему городу ходят слухи об ужасном Лиане. Парни спешно меняют имя, новорождённых детей так не называют. А я? Мне теперь что, удавиться, что ли? Моё имя - это настоящее проклятие. Все, кто со мной знакомятся, сразу спрашивают: "Ты тот самый Лиан... тот самый Лиан... ТОТ САМЫЙ ЛИАН..." Знаешь, как надоело?
- А ты соглашайся, говори, что это ты и есть, посмотришь, как они отреагируют.
"Да, хорошая идея".
- Да я всегда так говорю. Каждый раз. Меня уже тошнит от этого. Гляди - вот мой подъезд!
Наконец мы смогли спрятаться от мороза (несмотря на солнце и плюс два, тепло не стало), оказавшись в помещении. А когда наконец достигли квартиры, Рена не боясь сняла куртку и аккуратно повесила на плечики.
- Я тут шорты закончила и майку одну, только ничего ещё к ней не пришивала, - девушка наклонилась к чемодану и щёлкнула застёжками.
- А ты и не... Рена, ты чего чемодан здесь открываешь? Ты бы в комнату прошла, что ли... - я легонько пихнул её в спину и крикнул вслед. - Так ты не пришивай ничего, я новый рисунок произведу. Потом пришьём.
- Ладно, - раздался голос из комнаты. Я разделся и отправился на кухню, готовить обед. Ну, или завтрако-обед. Нужно было хорошенько подкрепиться перед тренажёрным залом.
- Семь минут, - довольно объявил я, появляясь в комнате и потирая руки. Рена стояла на четвереньках перед моей складной швейной машинкой, которую она разложила на полу, и смотрела на неё то ли с ужасом, то ли с отвращением, то ли с жалостью. Я замер в дверях.
- Ты что, машинку достала?
- Да, я... - Рена повернулась и хотела что-то заявить, но тут её взгляд стал виноватым. - Не надо было, да?
- Да нет, как раз очень надо было, но... просто она тяжёлая, и... ты что там так рассматриваешь?
- Это ты с ней так? - Рена опять покосилась на машинку, словно она была пациентом без рук и ног, а я - незадачливым хирургом. - Ты на ней шил?
- Ну, шил - громко сказано, - нервно хихикнул я. - А что?
- Да у тебя тут иголки нет и нитка совсем запуталась... и, кажется, косой стежок стоит...
- Косой?! - возопил я. - Так вот почему я не мог пришить? Урра-а-а!!! Оказывается, всё нормально, просто стоит косой стежок! А... что это такое? - я перестал хохотать и опустил руки.
- Это настройка такая, когда иголка не ровно шьёт, а уголками. Лиан, машину ведь нужно было сначала настроить...
- А ты умеешь?
Рена не ответила, только многозначительно усмехнулась. Я безоружно развёл руками, мол, чего с меня взять, с юнэми. И это было правдой: выражение "Что с него возьмёшь, это же кауру!" - было ерундовым, потому что кауру умели почти всё. Всё, что нужно делать руками. Не удивлюсь, если Рена умеет создавать горшки из глины и собирать автомобили.