— Поговорить хочу.
— Неинтересно.
Бросил, вновь присасываясь к фляге.
— Нам надо поговорить.
Молчит. Руку расслабил, которой голову эльфийки придерживал, откинулся назад и выкрикнул одобрительно, на какой-то особо громкий вскрик боли и такой же громкий рык удовольствия.
Мерзкий…какой же ты мерзкий, инкуб. А как притворялся…Как же искусно притворялся, изображая заботу. И тут же застыть, когда он вдруг потянул носом и нахмурился, опуская взгляд. Несколько мгновений смотрел на мои руки, и я убрала их за спину, пряча следы собственной слабости.
— Кто посмел?
Тихо, но с угрозой.
— Тебе-то что, инкуб?
— Сама что ли? Не поверю. Чтобы главное украшение Мендемая само испортило собственную бесценную кровь самого Аша Абигора…
— Моя кровь уже испоганена. Тобой, инкуб.
И мстительно отметить про себя, как дёрнулась левая щека демона.
И так же следом — правая рука, которой оттолкнул девчонку от себя. А я вцепилась взглядом в его лицо, прикусывая собственный язык и не глядя туда, где он поправлял собственные штаны.
— Пошла отсюда! Эй, парни, угощайтесь! У меня появилось занятие поинтереснее.
И встал со своего места.
— Пошли, сестрёнка. Поразвлекаемся, как мы это любим. В семейном кругу.
Глава 6.1
Я заметила его сразу. Увидела и грудь разодрало от рыдания. Я даже не могла себя сдержать. Арис сидел на постели, прикованный к спинке кровати за ногу и за руку. Вскинул голову, увидел меня, и я с трудом сдержалась, чтобы не закричать.
— Мама, — так тихо, а мне показалось, что от силы этого слова у меня лопнули барабанные перепонки и вместо слез по щекам катятся кровавые дорожки.
Подбежала к сыну и прижала к себе. Я целовала его, гладила, ерошила волосы, прижимала маленькие ладошки к своим щекам и благодарила Бога, что он жив. Мой мальчик. Как же я допустила, чтобы с нами все это произошло?
— Мамочка, — он не плакал, просто смотрел на меня и трогал мое лицо руками, нюхал мои волосы, — как же ты хорошо пахнешь.
— Тебя обижают? Тебе плохо здесь? Тебя бьют?
Я спрашивала, а сама осматривала его, искала признаки истощения и издевательств и понимала, что если найду — меня это убьет. Я не перенесу его страданий.
— Нет. Они учат меня драться и хорошо кормят. Иногда Этот приходит. Говорит со мной. Я его ненавижу.
— Кто приходит? Кто, мой хороший? — я не могла перестать целовать его и вдыхать самый лучший запах на свете — запах своего ребенка. Казалось, я не видела его целую вечность и сейчас меня разрывало на части от радости.
— Он. Мертвый. Он приходит ко мне и говорит со мной.
— Кто? Аш?
Мальчик кивнул и нахмурился.
— Я убью его когда-нибудь и освобожу тебя, — сказал и посмотрел мне в глаза. А я вздрогнула — впервые увидев насколько не детский у него сейчас взгляд. Лишения меняют всех и детей в первую очередь. Они ожесточаются быстрее взрослых и мне нет рядом, чтобы смягчить удары, уберечь от грязи. Я боялась себе представить, что видит и слышит мой мальчик, находясь среди десятков демонов.
— Мы выберемся. Все будет хорошо. Вот увидишь. Ты только держись и слушайся всех. Пообещай мне, что дождешься меня.
— Дождусь? — он с недоверием посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на мою одежду, изодранные руки и снова перевел взгляд на лицо. Он мне не верил. Я и сама себе не верила.
— Да, милый, обязательно дождешься. Только никому не говори, что я здесь была, а я постараюсь выбраться к тебе еще раз, родной. Посмотри мне в глаза, Арис. Я люблю тебя. Помни об этом всегда. В тебе часть моего сердца и, если с тобой что-то случится, мое перестанет биться. Ты слышишь?
Я провела пальцами по его лицу. От лба к подбородку. Как делала это раньше, произнося про себя молитвы.
— Всегда делай вот так и вспоминай, что я рядом, даже если меня нет. Ты помнишь? Этот жест приносит удачу.
Я улыбнулась сквозь слезы, когда он повторил — провел по своему лицу пальчиками и вдруг рывком обнял меня за шею:
— Мне было так страшно, что я никогда тебя не увижу.