Как я поняла, он готовил масштабное вторжение в столицу, под которой прочно уже обосновался Арис со своей армией. Всё это любезно поведала Айала, которой доставляло, видимо, невероятное удовольствие рассказывать о том, насколько далеко продвинулось войско ублюдка Фиена. Точнее, видеть мою злость на собственное бессилие в этой ситуации.
А по сути выходило, что намечалась какая-то битва бастардов. И каждый из них уверен в своём неоспоримом праве на трон. Каждый из них разными путями заручился поддержкой обозленных на Аша или друг на друга войск. С одной стороны — наги, пегасы, что до сих пор не укладывалось в моей голове, рабы, а с другой — сотни вампиров, демонов, разного вида полукровок и целые семьи преданных Бериту, Асмодею и их отцу демонов, которые не воспринимали Аша в качестве своего правителя. Единственные, кто выбивался из этого списка — эльфы…
— Как думаешь, за кем пойдёт твоё остроухое племя?
Я, преодолевая не унимающуюся боль, пододвинула правой рукой к сестре Барата деревянную миску, в которой один из их прислужников, войдя с женщиной, принёс мне еду. Правда, до этого момента я даже прикоснуться не могла заставить себя к тарелке. Меня всё ещё продолжало мутить. От запаха той похлёбки, что эти твари приносили раз в день, от вони сырости, пропитавшей стены, даже от запаха кожи Айалы, от которой, несмотря на нотки пионов, явно несло Ванитасом.
Она брезгливо отступила, перед этим пнув миску так, чтобы похлёбка вылилась в мою сторону. Я еле успела отскочить. Дрянь.
— За новым королём, полным амбиций, или за бывшей принцессой?
— Я не бывшая, я — настоящая и единственная принцесса своего народа, а в скором, очень скором будущем стану его единственной королевой.
— Сколько пафоса. Настолько уверена в этом?
Айала долго молчала, глядя куда-то в сторону, намеренно игнорируя, а может, просто задумавшись. Затем поправила выбившийся из высокой прически локон светлых волос и встряхнула рукой, так же поправляя широкий рукав своего тёмно-синего шёлкового платья.
— Гораздо более, чем можешь быть уверена ты, сидя уже семь дней тут.
Тут она была права, да. К сожалению, сейчас я даже понятия не имела хотя бы даже о приблизительной расстановке сил. Вот только меня интересовал ещё один вопрос.
— Ванитас, твой НОВЫЙ, — дрянь выделила голосом это слово, — господин предлагает тебе в очередной раз сделать правильный выбор: либо ты сейчас добровольно рассказываешь обо всех известных тебе убежищах Аша, либо же Альгосу, — она с явным удовольствием посмотрела на моё лицо, затем — на вывернутые под неестественным углом два пальца на правой руке. Сука! — придётся опять спуститься сюда для продолжения вашего душевного разговора.
— Зачем ты спускаешься сюда в дни моих встреч с этим больным садистом, я понимаю, — в глаа бросилась довольная усмешка на изящном лице эльфийки, — но почему ты всегда делаешь это до, а не после? Не логичнее разве дождаться окончания нашего с ним…разговора, чтобы полюбоваться на итоги его работы? Будь я такой же конченой сукой, как ты, я бы именно так и делала.
И с неудовольствием отметить, что дрянь даже толком не отреагировала на оскорбление. Жаль. Раньше она так забавно злилась, шипела в ответ на них, но за эти семь дней, кажется, блондинка начала привыкать к колкостям, а может, причина была в чём-то другом, так как она вдруг вновь встряхнула руками, позволяя тонким кружевам рукавов изящно вспорхнуть в воздухе и опуститься вдоль тела, и произнесла с ехидной улыбкой, слегка склонив голову набок:
— Будь я такой же тупой мужланкой, как ты, я бы именно так и делала. Но зачем? Я всё равно увижу твою разукрашенную морду, переломанные конечности и…другие итоги его работы на следующий день. Мне гораздо больше нравится любоваться страхом, что мелькает в твоих глазах каждый раз, когда ты понимаешь, что скоро увидишься с ним.
И засмеялась громко и насмешливо, когда я дёрнулась к ней, чтобы ударить…но то ли эта стерва ожидала моего выпада, то ли я заметно растеряла всю свою ловкость за время заточения и вынужденной голодовки, но ей удалось довольно проворно отклониться назад. А потом выкинуть руку вперёд и схватить меня за шею, неожиданно сильно и с явным наслаждением сжимая ледяные пальцы на ней:
— Ты даже не представляешь, насколько близок ваш час расплаты. Твой час расплаты. Ты, тварь, ещё ответишь мне за всё. За потерянный трон, за брата, убитого твоим братом и одновременно любовником, за мой народ, который он прогнул под себя. Вся ваша мерзкая семейка, — бледное лицо с такими идеальными чертами, от которых мог ослепнуть любой мужчина и, видимо, терял голову полукровка Берита, приблизилось настолько близко, что я видела голубые вены под тончайшей фарфоровой кожей, обычно мелодичный голос сейчас был насквозь пропитан ядом, — вы разрушили тысячи чужих жизней, но мы поставим вас на место, я лично убью тебя, высокомерная сука, когда Ванитас наиграется в твою боль. Но до этого, до этого мы позволим тебе увидеть, как падёт империя твоего отца, как он собственными руками уничтожит твоего же брата. Мы заставим тебя и твою шлюху-мать смотреть, как ваши любовники убивают друг друга, и когда останется только один из них, мы прикончим и вас обеих. Я тебе даже позволю выбрать: остаться последней и не дать Шели окончательно свихнуться от боли после смерти сына, мужа и дочери, или всё же малодушно сдохнуть третьей, чтобы не увидеть, как твою мать привяжут к двум пегасам, которые разорвут её убогое тельце надвое. Что выберешь, Лиат? Скажи сейчас, пока у тебя есть ещё время, или же я сделаю этот ход за тебя.